История западноевропейского театра от возникновения до 1789 года

Сюжет комедии мог быть заимствован и из пьесы Тирсо де Молина «Севильский озорник» и из спектаклей итальянцев, показывавших веселое представление о похождениях севильского дворянина. Спектакль итальянцев шел в течение всего сезона и не вызвал никаких особых нареканий. Постановка же Мольера сразу подняла волну нападок и ругани. Некий Рашмон, доведенный до бешенства бесстрашием Мольера, писал по поводу «Дон Жуана»: «Эта пьеса произвела в Париже столько шума, она вызвала такой публичный скандал и так огорчила всех порядочных людей, что мы явно нарушили бы свой долг по отношению к богу, если бы молчали в такой момент, когда его слава подвергается открытому нападению, когда вера отдана на посрамление шуту, который рассуждает о ее таинствах, и когда безбожник, будто бы пораженный небесным огнем, по существу поражает и рушит все основы религии».. Злобствующий христианин, истратив все аргументации против вольнодумного писателя, кончал тем, что грозил Мольеру изгнанием, пытками и позорной казнью. Борьба между церковью и поэтом принимала очень острый характер.

В «Дон Жуане» Мольер выступал как зрелый мастер и глубокий мыслитель. Комедия о «севильском обольстителе» была не только его первой великой комедией, с которой он выступал перед публикой, но она явилась и существеннейшим этапом в развитии французской драматической литературы.

Мольер в «Дон Жуане» выступал одновременно и как носитель жизнелюбивых традиций Ренессанса и как предтеча социальной дидактики просветителей. В образах Дон Жуана и Сганареля легко можно отыскать черты, роднящие первого с героями ренессансного театра, а второго — с персонажем театра революционной буржуазии. Каллимако из «Мандрагоры» Макиавелли и Фигаро из «Женитьбы Фигаро» Бомарше — эти две фигуры в чистом виде воплощают моральные тенденции, заложенные в героях Мольера. Но Мольер наделил Дон Жуана и Сганареля не только положительными чертами этих типов, он сумел показать и отрицательные стороны как эпикурейского жизнелюбия, так и буржуазного пуританского морализирования.

Социальное сознание третьего сословия было развито уже достаточно, чтобы можно было увидеть порочность эгоистической чувственности Ренессанса, но третье сословие еще не вступило в свой героический период и его идеалы не стали еще казаться столь абсолютными, какими они покажутся просветителям.

Столкновение между Дон Жуаном и Сганарелем обнаруживало принципиальный конфликт между аристократическим своеволием и буржуазным благомыслием, но Мольер не ограничивался внешним противопоставлением этих двух общественных типов, он раскрывал противоречия, таящиеся в каждом из них, показывая внутреннюю ущербность этих двух ограниченных идеологий.

Мольер бесспорно любил своего легкомысленного героя, он изобразил Дон Жуана человеком обаятельным, красивым, остроумным, бесстрашным. В Дон Жуане воплощена жадная, всепокоряющая любовь к жизни. Совершая подлые поступки, он никогда не сознает их подлости, так как всегда находит в себе искренние чувства. Дон Жуан ненавидит ханжество и лицемерие, он доверяет только земному счастью и к нему постоянно стремится. Труднее всего запугать его небом — никакие посулы будущих блаженств не могут заменить ему радостей жизни.

В беседе с Сганарелем он сознается, что не верит ни в рай, ни в ад, ни в чорта, ни в загробную жизнь. А когда озадаченный слуга спрашивает у него: «Во что же вы верите?», то Дон Жуан спокойно отвечает: «Верю, Сганарель, что дважды два четыре, а четыре да четыре восемь».

В этой арифметике есть своя мудрость. Мольеровский герой вслед за греком Эпикуром и французом Гассенди верил не в святой дух, а только в реальность материи, только в реальность человеческого бытия, ограниченного пределами земного существования.

Но Мольер, изображая жизнелюбие Дон Жуана как положительную силу, видел и ее дурную сторону — черствый эгоизм. Похождения Дон Жуана, какими бы искренними порывами сердца они ни оправдывались, приносили окружающим людям величайшее зло. Слушая лишь голос своих страстей, Дон Жуан полностью заглушал свою совесть; он цинично гнал от себя опостылевших любовниц и нагло рекомендовал своему престарелому родителю поскорее отправиться на тот свет и не докучать ему нудными нотациями. Мольер отлично видел, что чувственные побуждения, не сдерживаемые уздой общественной морали, приносили обществу величайший вред. Свою оценку поведения Дон Жуана Мольер вкладывает в уста Сганареля.