История западноевропейской музыки до 1789 года. Том 1 (до XVIII века)

Творческое наследие Палестрины сохраняет силу художественного воздействия и в наше время. Именно на его по преимуществу примерах наши современники получают представление о полифонии строгого стиля в ее классическом выражении.

При жизни композитора в Италии уже складывалась школа Палестрины, традиции которой стали очень сильны в католической музыке XVII века и далее. К числу последователей Палестрины относят итальянских композиторов Джованни Мария Нанино (ок. 1543/44–1607), Джованни Бернардино Нанино (ок. 1560–1623), Феличе Анерио (ок. 1560–1614), Джованни Франческо Анерио (ок. 1567–1630), а также некоторых испанских мастеров (Кристобаль де Моралес, Томас Луис де Виктория). Однако искусство Палестрины и традиции его школы — художественные явления различного порядка: созданное им прочно вошло в сокровищницу мирового искусства, произведения его итальянских продолжателей имеют по преимуществу лишь историческое значение.

ОРЛАНДО ЛАССО

Великий современник Палестрины Орландо Лассо также принадлежит к последнему поколению выдающихся мастеров полифонии, сложившемуся под воздействием художественных идей Ренессанса. Лассо в большей мере, чем кто-либо из его поколения, достойным образом завершает историю нидерландской полифонической школы. В отличие от Палестрины он отнюдь не связан с одной определенной национальной культурой. Если Палестрина, будучи итальянским художником, воспринял по-своему полифонические традиции нидерландской школы, то Орландо Лассо, представляя эти традиции, не остался равнодушным ни к художественным достижениям Италии, ни к музыкально-поэтической культуре Франции, ни к коренным свойствам немецкого искусства вплоть до творчества Ханса Сакса. Творческая широта Лассо поистине исключительна для его времени. Менее всего ему присущи какие бы то ни было ограничения — в смысле выбора жанров, тематики, национальных традиций, полифонических норм, как они определились в ту эпоху. Однако редкой сосредоточенности и художественной избирательности Палестрины нельзя схематически противопоставлять якобы разбросанность интересов и национальную «неразборчивость» Лассо. Такого рода мерки недействительны для него: Орландо Лассо стоит выше них как художник оригинальный, притом органически жизненный.

Как и Палестрина, Лассо достиг вершины в развитии полифонии строгого стиля, но, по существу, он уже не остался в его пределах, а совершил внутренний переворот в системе его выразительных средств, в его стилистике. В течение целого века проблема тематизма, как мы убедились, была одной из специфически сложных для представителей нидерландской школы и ее последователей в других странах. Примечательно, что около середины XVI столетия Глареан убежденно разделял композиторов на тех, кто создавал или создает мелодии, творит новое в музыке (Глареан называл их «фонасками», от слова «звук»), — и тех, кто умеет развивать заимствованные мелодии, строить крупные полифонические произведения, проявляя выработанные навыки многоголосия (их он называл «симфонистами» — от слова «созвучие»)[72]. Такое разделение бесспорно имело свои основания в композиторской практике, хотя в ряде случаев мастера полифонии создавали мессы на собственные темы (редко) или на материале собственных мотетов (чаще) либо мадригалов (Глареан, со своей стороны, ставил «фонасков», создающих мелодии, выше «симфонистов», как бы те ни были искусны в технике).

Орландо Лассо смелее других нарушил эту традицию: в его сочинениях проблема тематизма (мы видели, что она была весьма специфична и у Палестрины) разрешается иначе, чем у нескольких поколений его предшественников. Виртуозно владея полифоническим мастерством, не зная в этом смысле затруднений, Лассо решительно обновил тематический материал полифонических форм в стремлении преодолеть его отвлеченность, его внеличный характер, внес в него многообразие, непосредственно сблизил его с реальными звучаниями жанрово-бытового круга, конкретизировал, освободил от типов мелодического движения, принятых в строгом стиле. В этом же направлении двигались и современные ему мадригалисты, но искания Лассо были и более смелыми, и гораздо более широкими, да к тому же они не ограничивались каким-либо одним жанром.

По своему происхождению и первоначальному музыкальному развитию Орландо Лассо был связан с одним из важных центров нидерландской школы: он родился около 1532 года в Монсе и рано стал мальчиком-певчим в местной церкви. От рождения его звали Роланд, и лишь значительно позднее он итальянизировал свое имя.