История Жанны

Я снова вскочила с постели. Как же я забыла! Гастон что-то говорил о том, что крестный тяжело болен. Я должна его видеть, ведь он последнее, что у меня еще оставалось. Если не считать Жерома.

Открылась дверь, и в комнату заглянул Гастон.

– Ты уже встала? Вот и славно. На-ка вот, выпей, верное средство, – и он вручил мне горячую кружку с какой-то гадостью. То ли ром, то ли бренди.

– Гастон, куда отправился крестный?

– Не могу знать. Как я его вывел в лес, так господин маркиз больше и не показывались.

– Но ведь письмо мне написал именно он. Значит, он был где-то неподалеку… Где же он сейчас?

– Что это ты удумала?

Старик подозрительно прищурился.

– Я хочу его видеть.

– Еще чего! Держись от него подальше! Ты что, совсем ума лишилась? Забыла, что его разыскивают?

– Гастон, меня тоже разыскивают.

Он смотрел на меня испуганными глазами. Было заметно, что ему трудно стоять. Я похлопала рукой по кровати, и он сел рядом со мной, продолжая меня уговаривать.

– Деточка моя, да ведь от них тебе одни беды! Ну, подумай сама, ведь ежели бы не господин маркиз, то ты бы ни в какие Англии не уехала.

Голос Гастона дрожал. Господи, как же он постарел!

– Опять же, – продолжал старик, – хоть и больно мне об этом говорить, но ежели б не господин маркиз, то господин барон сейчас были бы живы.

Что-то острое больно кольнуло в сердце.

– Знаю, Гастон. Но ведь крестный не виноват, что я с ним тогда столкнулась на набережной…

Как же давно это было!

– … А что касается отца… Он не мог поступить иначе. Это даже обсуждать нелепо. Я бы тоже укрыла маркиза в Меридоре. И тоже не отдала бы его синим. И не только потому, что он мой крестный. Просто иначе нельзя, пойми!

– Ох-хо-хо…

Гастон, сгорбившись, сидел рядом со мной, думал о чем-то своем и качал головой. Я обняла его за плечи и притянула к себе.

– Не горюй, старый солдат.

– Так я же об тебе тревожусь, ласточка моя. Как подумаю – сердце кровью обливается. И тут тебе оставаться нельзя – не ровен час, донесет кто – и податься-то некуда.

– Да кто на меня донесет? Тут же все свои.

– Свои-то они свои, да знаешь, соблазн слишком велик. За тебя ведь награда обещана!

– Неужели? Интересно, много?

– Много – не много, а желающие поживиться в такое-то время всегда найдутся.

– Вот поэтому я и хочу уехать. И поеду я в Троншуа.

– Все же к маркизу?

– Все же к маркизу. Кроме него, у меня здесь больше никого нет.

– А, может, все же лучше к тете? – спросил Гастон с надеждой.

Я поморщилась, как будто мне наступили на мозоль.

В глубине души я понимала, что наилучший выход для меня – это действительно вернуться в Англию.

Перед самым моим отъездом тетя София, за которой срочно послали, заклинала меня дать ей обещание, что я вернусь, если обстоятельства будут складываться неблагоприятным образом. Тетя боялась выразиться яснее, но все было понятно и так.

Они с Бетси, рыдая, обнимали меня. А сэр Генри, пожимая мне руку на прощание, дрожащим голосом сказал, что обрел в моем лице еще одну дочь, расставаться с которой ему невыразимо больно, и что он будет счастлив, если я вернусь к ним в дом.

Я знала, что Дартмуты будут мне действительно рады и не сочтут – будем откровенны – обузой. Они щедро снабдили меня деньгами, которые тетя София собственноручно зашила в подкладку моего сюртука. Так что проблем с возвращением у меня не было.

Проблема заключалась в другом – в том, что, вернувшись в Англию, я оказалась бы на одном острове с человеком, думать о котором не могла. И не думать не могла тоже. То есть прямо сейчас я не могла вернуться. Мысль об этом была невыносима. Может быть, я смогу подумать об этом позже.

Смерть отца и разорение Меридора обрушились на меня так внезапно и так страшно, что я до сих пор не могла в них поверить. Все это казалось мне дурным сном. Я боялась, что если начну думать об этом всерьез, то сойду с ума. Мне просто нужно было что-то делать.

– Гастон, оседлай мою лошадь. Я поеду прямо сейчас.

– Ладно, если ты так решила. Но только я поеду с тобой. И не спорь, а то вообще никуда не поедешь!

– Интересно, как ты мне помешаешь?

– Ты же не хочешь отправиться к господину маркизу пешком? – и он хитро прищурился. – Вот и не вынуждай меня продать твою лошадь. Лошади нынче в цене!

* * *

Через полчаса мы с Гастоном выехали из Меридора. Пьер не провожал меня. Мы просто обнялись на прощание во дворе его дома.

Мы так и не поговорили по душам. Я только передала ему привет от сестры и сказала, что у нее все хорошо.

На могиле отца я прочитала несколько молитв и попросила у него прощения за все, что не сделала для него или сделала неправильно. Я видела его перед собой и говорила с ним, как с живым. Он ласково смотрел на меня поверх своих очков и улыбался.

Гастон вывел меня из задумчивости, напомнив, что нам давно пора ехать, если не хотим, чтобы ночь застала нас в дороге.

Бросив прощальный взгляд на то, что когда-то было моим домом, я пришпорила лошадь, и мы с Гастоном направились в Фужерский лес.

Глава 16