История жизни бедного человека из Токкенбурга

Эти события вызывают повсюду и здесь у нас различные отклики. У некоторых, особенно у прекрасного пола, испуг, страх и ужас, потому что пугливые люди представляют себе опасность ужаснее, нежели она есть на самом деле. Другие же приходят в гнев и ярость по поводу таких бессовестных соседей. И правда — это может возмутить всякого честного швейцарца, если он видит, что его отечество Гельвеция подвергается таким несправедливым образом и без всяких оснований нападению каких-то бессовестных разбойничьих банд. Даже те, кто с начала этой войны держал обычно сторону французов, заговорили теперь по-иному, т. е. те из них, кто не утратил еще любви к отечеству и отдают дань разуму, говорят: «Нет, такого я от французов не ожидал, что они станут питать к нам враждебные чувства».

Но даже стыдно говорить, что все еще встречаются среди нас люди, которые с ликованием смотрят, как эти разбойничьи орды наводняют нашу швейцарскую землю, безжалостно разрушают наши столицы и монастыри. Нет, эти люди не заслуживают имени швейцарца, это — кровожадные якобинцы, которые желали бы разделаться со всяким порядком и общественным согласием, лишь бы им самим сделаться Гансами во главе стола.[489] Но, как я уже говорил, известно, что это за птицы. Люди, что не имеют друзей, сверхэгоисты, которым лишь бы все прибрать к рукам, у которых голодающий ближний не допросится куска хлеба, — и каждый такой называет себя патриотом и другом отечества! Я не считаю так и думаю, что мое мнение разделяют многие, пускай даже некоторые неразумные славословят их — как раз за то, что крик свой о свободе и равенстве они сопровождают дружескими ухмылками.

Золотурн, говорят, был сдан из-за предательства командовавшего генерала. Оттуда французы двинулись через Фраубрунн[490] к Берну, и только что пришло известие, что город перед ними капитулировал.[491] От Фраубрунна они, как рассказывают, продвигались к Берну все время с боями и побили у бернцев много народа, захватив их знамена и тяжелые пушки. Вот и сердце нашей конфедерации уже в руках у франков.

11 марта

Следствием всех этих событий стали потрясения и движения в душах здесь и повсеместно в нашей Гельвеции. Правду сказать, движения самого разного свойства. Среди больших людей — зачастую смятение, страх и ужас, среди всех прочих — озлобление, и не столько против франков, которые вознамерились покорить половину нашей части света, сколько против изрядного количества бессовестных жителей конфедерации, которых по всем углам, по всем кантонам и краям наберется целая орда и которые подобно паршивым овцам заражают и отравляют многих из тех, кто еще здоров. Имеются также и пламенные друзья французов, или, если угодно, якобинцы, для которых, что ни вытворяют французы, уже хорошо, даже если те все ставят с ног на голову. Уж эти-то ликуют и радуются сверх меры тому, что нам оказана великая честь — нас посетила сия столь благородная, столь храбрая и великодушная нация, которая и руки-то налагает на большие города и монастыри со всем приличием, как у нее принято, всего лишь для того, чтобы взять из этих переполненных ульев лишний медок, а между делом оприходовать также и упитанного тельца, кабанчика и овечку у трудолюбивого поселянина.

В общем, понятно. Эти лжепатриоты одобряют все, что ни сотворят французы, и, наверное, едва ли будут против, когда у тех руки и до них самих дойдут. Вот уже эти гости — у нас в стране и даже в самом сердце Гельвеции и беспрепятственно маршируют от города к городу. Какие порядки они там заведут — покажет одно только время.

Везде, где ни собираются люди, по всем трактирам только и разговоров об этих событиях; болтают и чешут языками так, что слушать тошно. И каждый считает, что ему все известно лучше, чем другим, и каждый умник убежден, будто может верно предсказать, что будет. На самом же деле ни один не знает больше другого, и всем приходится только гадать, потому что из Берна и его окрестностей никаких достоверных известий еще не было.

Только что прошел здесь военный отряд из Санкт-Галлена[492] и расположился в Лихтенштейге на ночлег. Затем они намерены отступить обратно восвояси и рассказывают кое-что из того, что происходило в Золотурне и Берне и на тамошних границах. Есть и шутники, которые в ответ на расспросы любопытствующих способны наврать с три короба, и все это тотчас же принимается всеми за чистую монету. Но если судить по всем этим россказням, а также по действиям военного отряда, который собирается в обратный путь, то положение выглядит не столь опасным, или же просто хотят позволить французам делать все, что угодно, и готовы во всем подчиниться их воле.

ЦИТАТЫ ИЗ «ИСТОРИИ ЖИЗНИ» У. БРЕКЕРА В «МОСКОВСКОМ ЖУРНАЛЕ» H. М. КАРАМЗИНА

(1791. Часть II. Книжка 1)

Из главы II: