История знаменитых цитат

В русской печати начала XX века «человеческая (людская) пыль» означала неорганизованную, распыленную массу: «Людская пыль на наших глазах стала превращаться в народ» (статья П. Б. Струве «Революция» в журн. «Полярная звезда», 1905, № 1); «Россия не бесформенная масса пыли человеческой…» (передовая статья газеты «Речь» от 10 июля 1906 г.) и т. д.

После 1917 года эти выражения стали применяться к политике большевиков. Вл. Кадашев называл Советскую власть «властью ничтожного меньшинства (…) над людскою пылью бесправного большинства» («Донские ведомости», 8/21 декабря 1919 г.); «Большевики и белые вели [гражданскую войну] в таких ужасных формах истребления человеческой пыли…» – писал Ю. Липеровский в варшавской газете «Свобода» 5 января 1921 года.

Можно предположить, что в 1930-е годы по этому образцу возникло сочетание «лагерная пыль», а из него, под влиянием оборота «стереть в порошок», – выражение «стереть в лагерную пыль».

Вполне вероятно, что именно оно сидело в подсознании Дмитрия Киселева, ведущего «Вестей недели» телеканала «Россия-1», когда в эфире 16 марта 2014 года он заявил:

– Россия – единственная страна в мире, способная превратить США в радиоактивный пепел!

Страна рабов, страна господ

В XXI веке самым обсуждаемым стихотворением русской литературы стало восьмистишие, начинающееся со строк:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.

Лермонтоведы считали и продолжают считать его одной из вершин русской политической лирики. В то же время многие ныне уверены, что стихотворение это Лермонтов написать не мог. Самые крайние отрицатели (имя им легион) прямо объявляют восьмистишие – т. е., собственно, первые 4 строки, – русофобским.

Я не берусь решать вопрос об авторстве восьмистишия, но пока что доводы «за» выглядят весомее.

Стихотворение было опубликовано в 1887 году в журнале «Русская старина». Считается, что оно было написано в Петербурге перед отъездом Лермонтова на Кавказ в мае 1840 или апреле 1841 года. И хотя автографа (как и у четверти стихов Лермонтова) нет, в авторстве Лермонтова не усомнился никто ни до 1917-го, ни в эмиграции, ни в СССР вплоть до 1989 года.

Тогда же возник и вопрос: если автор не Лермонтов, то кто же?

В 2004 году литературовед М. Д. Эльзон выдвинул версию, что восьмистишие было мистификацией издателя «Русского архива» П. И. Бартенева, в передаче которого оно стало известно. Но эта версия не удержалась по очевидной причине: о поэтических опытах Бартенева, даже дилетантских, ничего не известно, а стихотворение написано явно не дилетантом.

Поэтому в главные претенденты на авторство выдвинут сатирик радикального толка Дмитрий Минаев (1835–1889). Однако стилистический анализ восьмистишия, сделанный Ниной Сапрыгиной («И все-таки Лермонтов!», 2006) и дополненный автором ЖЖ под ником «tervby», кажется достаточным, чтобы отвергнуть версию об авторстве Минаева.

Наибольшие споры вызывает вовсе не 2-я строка («Страна рабов, страна господ»), а 1-я и 4-я. Ко 2-й строке указано немало параллелей у Лермонтова, прежде всего:

Там стонет человек от рабства и цепей!..
Друг! этот край… моя отчизна!

(«Жалобы турка», 1829)

…И перед властию – презренные рабы.

(Дума», 1938)

В последней строке современники должны были ощущать перекличку со знаменитой фразой римского императора Тиберия: «О люди, рожденные для рабства!» Эти слова он, согласно Тациту, произносил по-гречески всякий раз после заседаний сената: «даже ему, при всей его ненависти к гражданской свободе, внушало отвращение столь низменное раболепие» («Анналы», III, 65, перевод А. Бобовича).

Считающие стихотворение русофобским возмущаются прежде всего определением «немытая Россия» и указывают на высокий уровень гигиены русского народа, регулярно посещавшего баню. В ответ им цитируют не вполне печатное высказывание Лермонтова: «<…> не могу, потому что девки воняют». (Письмо к С. А. Раевскому из Тархан от 16 января 1836 г.)

Лермонтоведы же трактуют 1-ю строку исключительно в метафорическом смысле:

«Оскорбительно-дерзкое и вместе с тем проникнутое душевной болью определение родной страны (“немытая Россия”) представляло собой (…) историческую характеристику, вместившую в себя всю отсталость, неразвитость, иначе говоря нецивилизованность, современной поэту России». (Т. Г. Динесман в «Лермонтовской энциклопедии», 1981.)

Тут все же чувствуется некая недоговоренность: метафорой нецивилизованности, так или иначе, оказывается немытость, и прямое значение слова ощущается.