История знаменитых цитат

Поэтому философ Петр Симуш предложил это нехорошее слово исправить: «…Некий посредник, не поняв неразборчивый от волнения почерк или не расслышав голос автора, вместо прилагательного “немотная” вписал слово “немытая”. (…) Разумеется, сам Лермонтов никак не мог назвать свою Родину “немытой Россией”». («Таинство власти: Лермонтов проясняет», в журн. «Власть», 2015, № 3.)

Тогда, конечно, главная претензия к стихотворению была бы снята; увы, слова «немотный» нет не только у Лермонтова, но даже в словаре Даля, опубликованном 20 лет спустя после гибели поэта.

4-ю строку такие видные филологи, как М. Г. Ашукина и В. В. Виноградов, предлагали понимать не в смысле «народ, исполненный любви и верности жандармам», а прямо наоборот: «…отданный во власть жандармов». Слово «преданный», пояснял, вслед за Ашукиной, Виноградов, означает здесь «отданный во власть, представленный в распоряжение кого-нибудь». «В стихотворной речи 30–40-х годов преданный в этом значении было еще употребительно, хотя и носило отпечаток торжественной, “славенской” приподнятости и архаистичности». («Проблема авторства и теория стилей», 1961.)

Это толкование не было принято лермонтоведами, и понятно почему: оно предполагает, что великий поэт то ли намеренно, то ли по недосмотру допустил возможность двух совершенно разных прочтений своей мысли.

Наконец, авторство Лермонтова отвергается из общих соображений: не мог Лермонтов, автор стихотворения «Родина» («Люблю Россию я, но странною любовью…»), написать строки, о которых первый публикатор восьмистишия П. А. Висковатов сказал: «В раздражении своем поэт не пощадил и России…»

Но и на это в качестве контраргумента приводится ряд цитат, включая хорошо известное высказывание Пушкина: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног – но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь». (Письмо П. А. Вяземскому от 27 мая 1826 г.)

Написано это, что называется, «в раздраженных чувствах», но то же можно сказать и о восьмистишии «Прощай, немытая Россия…». Недаром же Висковатов продолжает: «…не пощадил и России, которую он любил так пламенно…»

Другое близкое по смыслу высказывание известно прежде всего из статьи Ленина «О национальной гордости великороссов» (1914): «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы». Для Ленина эта оценка в значительной мере уже относилась к прошлому, поскольку «великорусская нация тоже создала революционный класс».

Ленин неточно цитировал незаконченный роман Чернышевского «Пролог». Роман писался в Вилюйской ссылке в 1867–1870 гг., т. е. за 20 лет до публикации строки «Страна рабов, страна господ», а напечатан был лишь в 1906 году. Мало кто этот роман прочел и мало кто знал, кого в первую очередь имел в виду автор, говоря о «рабах».

Действие происходит в канун крестьянской реформы 1861 года. Герой романа Волгин (alter ego самого Чернышевского) слушает разговоры помещиков, удрученных предстоящим освобождением крестьян.

«Жалкая нация, жалкая нация! – Нация рабов, – снизу доверху, все сплошь рабы…» – думал он и хмурил брови.

Он не любил дворянства. Но бывали минуты, когда он не имел вражды к нему. Можно ли ненавидеть жалких рабов?

В начале XIX века Михаил Сперанский, составитель «Свода законов Российской империи», считал такое положение дел юридическим фактом:

…Я нахожу в России два состояния: рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются свободными только в отношении ко вторым, действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов.

(Записка «О коренных законах государства», 1802; полностью опубликована в 1961 г.)

В марте 1855 года Лев Толстой начал писать «Севастопольские рассказы», которые и поныне остаются образцом военно-патриотической литературы. И почти одновременно, в феврале – марте, Толстой набрасывает «Проект о переформировании армии», в котором, выражаясь словами Висковатова, «не пощадил» ни русской армии, ни русского солдата. Цитирую вторую редакцию проекта: