История знаменитых цитат

Задолго до Гааза Егор Фукс, адъютант Александра Суворова, писал, что «правилом жизни» полководца было: «Добро делать спешить до́лжно» (Е. Фукс, «История генералиссимуса (…) Суворова-Рымникского», 1811).

В русской классике этот призыв стал финалом рассказа Чехова «Крыжовник»:

«– Павел Константиныч, – проговорил он умоляющим голосом, – не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро! Счастья нет и не должно его быть, а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро!»

Тем не менее с начала XX века призыв «Спешите делать добро!» связан в России с именем доктора Гааза.

Спи, моя радость, усни!

Какая колыбельная самая известная в мире? Разумеется, эта:

Спи, моя радость, усни!
В доме погасли огни.
Пчелки затихли в саду,
Рыбки уснули в пруду,

Месяц на небе блестит,

Месяц в окошко глядит…
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни.

В 1825 году вдова Моцарта Констанция послала эту колыбельную (с нотами) издателю сочинений Моцарта, заметив: «Сочинение премилое, по всем признакам моцартовское, непосредственное, изобретательное».

Три года спустя колыбельная была напечатана в приложении к биографии Моцарта, которую Констанция написала вместе со своим вторым мужем Георгом фон Ниссеном. С этого времени «колыбельная Моцарта» включалась в собрания его сочинений, а в качестве автора текста указывался немецкий поэт Матиас Клаудиус (1740–1815).

Однако сестра Моцарта Наннерль не подтвердила версию об авторстве брата, да и сама Констанция в конце концов в этом засомневалась. Находились музыковеды, утверждавшие, что музыка колыбельной не похожа на моцартовскую: уж слишком она проста и незатейлива; даже самые простые песни Моцарта устроены сложнее.

А на исходе XIX века немецкий музыковед Макс Фридлендер установил, что музыку колыбельной написал и издал в 1796 году Бернхард Флис, берлинский врач и композитор-любитель. О Флисе известно лишь, что родился он около 1770 года в семье еврейских коммерсантов, крестился в 1798 году, а 18 марта 1791 года организовал в Берлине благотворительный концерт памяти Моцарта.

Слова же колыбельной принадлежат Фридриху Вильгельму Готтеру (1746–1797). Они взяты из его пьесы «Эсфирь», поставленной в Лейпциге в 1795 году. Эта пьеса была переложением на современный лад библейской Книги Эсфирь, а колыбельную исполнял хор служанок Эсфири. Заметим, что в оригинале песня начинается словами «Спи, мой царевич», а заканчивается: «Спи, мой царевич, усни». Во французском переводе: «Спи, мой маленький принц». Не отсюда ли появился «Маленький принц» Антуана Сент-Экзюпери?

В гитлеровской Германии вернулись к старой версии об авторстве Моцарта. Музыковед Герберт Геригк, издатель журнала нацистской партии «Музыка на войне», в апрельско-майском номере своего журнала за 1944 год заявил, что версия об авторстве Флиса – не что иное, как «чудовищная фальсификация», понадобившаяся «еврею Максу Фридлендеру», чтобы отнять у арийцев авторство колыбельной.

Не так давно обнаружился еще один претендент на авторство – немецкий композитор Иоганн Фляйшман, умерший в 1798 году в возрасте 32 лет. Фляйшман аранжировал несколько опер Моцарта для духовых инструментов, а в 1796 году издал музыку к колыбельной Готтера, начало которой почти совпадает с музыкой Флиса.

Русский перевод колыбельной появился очень поздно, в 1924 году. Он принадлежал Софии Свириденко. В первой публикации колыбельная начиналась строкой «Спи, мой царевич, усни» – точно по немецкому тексту, – а строка «Спи, моя радость, усни» трижды повторена в заключении. Во втором издании перевода (1925) колыбельная начиналась словами «Спи, мой любимый, усни». Но очень скоро она стала исполняться с первой строкой «Спи, моя радость, усни» – по-видимому, без всякого участия переводчицы.

В 1932 году появился еще один перевод – Всеволода Рождественского: «Спи, мой сынок, без забот, (…) / Спи, мой сынок дорогой». Но этот перевод не прижился и канул в Лету.

Перевод Свириденко достаточно близок к оригиналу. Но его самая известная строка – «Спи, моя радость, усни» – принадлежит не Готтеру и не Свириденко. Она взята из «Колыбельной песни» Константина Бальмонта (1894), необычайно популярной в начале XX века: