Историки Французской революции

Следуя своим научным и политическим убеждениям, В.М. Далин выдвинул против Е.В. Тарле многочисленные обвинения, считая его «одним из авторитетных представителей буржуазной науки у нас», в лице которого «мы имеем наиболее опасного, наиболее крупного врага, с которым марксистской историографии, по крайней мере в области западной истории, пришлось бы иметь дело», а также «врагом Советской России», который «готовился в министры иностранных дел», и т. д. и т. п. Воздерживаясь от пересказа публикуемого далее текста, с которым наши читатели могут ознакомиться самостоятельно, считаю необходимым обратить их внимание на следующие моменты.

Критикуя Тарле за то, что он всегда выбирал темы своих исследований, исходя из текущей политической конъюнктуры, В.М. Далин тем самым косвенно объяснял приписываемое тому компетентными органами стремление занять должность министра иностранных дел в будущем монархическом правительстве. С точки же зрения науки подобные претензии не выдерживают никакой критики, поскольку подобный подход к выбору предмета исследования был присущ не только Тарле. Так, бесспорный лидер «русской школы» историографии Французской революции Н.И. Кареев в предисловии к французскому изданию своей книги о крестьянах во Франции последней трети XVIII в. признавал, что пришел к этой теме, руководствуясь не одним лишь «научным интересом к истории Французской революции, но также из социального интереса, который крестьянский вопрос представляет для России. 19 февраля 1861 г. стало для моей страны тем, чем 4 августа 1789 г. стало для Франции. Не скрою, что под прямым влиянием русской жизни я затронул в моей работе некоторые особые проблемы»[1121]. Как писал итальянский историк Джанни Олива о представителях «русской школы», «к изучению Французской революции их подтолкнули современные им русские реалии»[1122].

Кроме того, В.М. Далин подверг Е.В. Тарле беспощадной критике за «антантофильство» и объявил все его работы в области международной политики защитой «Антанты для подготовки капиталистической реставрации»[1123]. В подобном мнении он был не одинок, поскольку в преданности интересам «антантовского империализма» Тарле также критиковали М.Н. Покровский, Н.М. Лукин и другие[1124]. Однако сам Тарле не принимал эту критику, не имевшую ничего общего со всесторонним научным анализом его подхода. Характерно его недатированное письмо к Г.С. Фридлянду, написанное, по всей вероятности, в 1928 г.: «С изумлением узнал, что будто бы Вы в рецензии на мою книгу [ «Европа в эпоху империализма». – В. П.] укоряете меня в. [sic] антантофильстве… [sic][1125]. Я думаю, что этот слух абсолютно не верен: я раз десять провожу и подчеркиваю мысль, что Антанта и императорская Германия была [sic, были] “морально”, – два сапога пара, и что и Франция (страницы о Марокко), и Англия, и Россия (Константинополь и мн[огие] др[угие]) одинаково шли к войне, и что, просто, Антанте “еще’à не казалось сподручным выступить уже в илю [sic, июле] 1914 г., а хотелось. “Антантофильство’à – нужно, чтобы он был зложелательно настроен, чего я в данном случае, конечно, не желаю предполагать. Для меня, как марксиста, вообще все эти “фобства’à и “фильство’à по ту сторону истории и науки»[1126].

На мой взгляд, ни оппоненты Е.В. Тарле, ни он сам не обсуждали всесторонне во время этой дискусси вопрос о происхождении Первой мировой войны и не вникали во все тонкости этой спорной проблемы, однако Е.В. Тарле имел все основания для своих возражений.

В данном случае уместно сослаться на оценку одного из крупнейших знатоков истории международных отношений В.М. Хвостова, который в предисловии к переизданию книги Е.В. Тарле «Европа в эпоху империализма» не отрицал пристрастия ее автора «к разоблачению вины именно немецкой стороны»: «В этом, – отмечал В.М. Хвостов, – известная ее слабость и односторонность как исторического труда». Однако тут же он заключил: «Но как раз в этом же и ее сила. Книга и сейчас сохраняет ценность именно как страстный, полный искренней ненависти, художественно выполненный памфлет против германского империализма, справедливо бичующий преступления кайзеровской Германии»[1127].

* * *

Оценивая мотивы, побудившие В.М. Далина к выступлению против Тарле, следует помнить слова М.В. Нечкиной: «Понять историка и его творчество… можно при одном непременном условии: анализировать как объективные, так и субъективные моменты его биографии, вплоть до его чувств, личных привязанностей, особенностей его психического склада и т. д.»[1128].

В.М. Далин как историк сформировался в лоне Института красной профессуры, специфика которого состояла в том, что «он воспитал новый тип советского специалиста, в котором органически сочетались черты активного борца с буржуазной идеологией и качества ученого-марксиста»[1129]. Именно выпускники ИКП «составили “бухаринскую школу”, “деборинскую школу”, “школу М.Н. Покровского”, активно участвовавшие в научной и политической жизни страны 1920-х гг.»[1130].