Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Смиренный предан и подчиняется всем, он всем слуга[4710], по примеру Христа и в соответствии с Его заповедью: Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою (Мк. 9, 35): Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить (Мк. 10, 43–45)[4711].

Смирение пред Богом состоит прежде всего в том, чтобы признавать себя грешником[4712]. Авва Дорофей Газский в наставлении, которое он посвящает смирению, напоминает, что чем более святые приближались к Богу, тем более грешными они себя считали[4713]. Смирение — это, по свидетельству аввы Исаии, даже «почитание себя грешным более всех других людей»[4714]. «Это означает считать себя величайшим из грешников», — говорит преподобный Иоанн Лествичник, рассматривая великие святоотеческие определения этой добродетели[4715]. Это признание собственных грехов, естественно, сопровождается самоосуждением и самоукорением[4716].

Далее, смирение состоит в том, чтобы постоянно забывать о своих добрых делах и отказываться видеть свои вероятные добродетели[4717]. Здесь смирение воплощает состояние лишенности, внутренней наготы. И поэтому святитель Иоанн Златоуст почти всякий раз, когда говорит об этой добродетели, уподобляет ее духовной нищете, которую Христос первой упоминает среди блаженств: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5, 3). «Кто суть те, кого Иисус называет нищими духом? Это смиренные», — говорит он[4718]. И преподобный Исаак Сирин, рассматривая это состояние в его совершенной форме, пишет, что истинно смиренный человек доходит до того, что хочет «стать, будучи сотворенным, как тот, кого нет, кто не приходил в бытие, стать полностью неизвестным даже собственной душе»[4719].

Преподобный Иоанн Лествичник на более простом уровне утверждает, что «по мере того, как эта царица добродетелей возрастает в нашей душе и крепчает духовно, мы начинаем вменять в ничто… все добро, совершенное нами»[4720]. Смиренный считает себя бесполезным слугой[4721], в соответствии с заповедью Христа: Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17, 10). Он даже доходит до того, что считает себя плохим работником[4722] и «презирает себя как не делающего ничего хорошего пред Богом»[4723].

Следовательно, смиренный человек полагает, что не заслуживает всех благ, которыми обладает[4724], что он их недостоин[4725] и является должником за них[4726]. Он признает, что без Бога не смог бы сделать ничего хорошего.

Это подводит нас к еще одному великому классическому определению смирения, наиболее важному из всех и в каком-то роде их итогу: смирение — это «признание Божественной благодати и Божественного милосердия»[4727], более точно, признание того, что без помощи и поддержки Божией человек не мог и никогда не сможет делать что-либо хорошее[4728], что всякое имеющееся у нас благо, каким бы оно ни было, происходит от Него и не может приписываться нам никоим образом, что всякое продвижение вперед, совершенное нами, было таковым лишь благодаря Ему, что всякое качество или всякая добродетель, которыми мы обладаем, — это дар Его благодати и никак не может быть отнесено на счет наших собственных сил или заслуг и не может быть сохранено без Его постоянной помощи[4729].