It Sleeps More Than Often (СИ)

Прежде, чем снова тронуться в путь, Катарина с корнем вырывает из приборной панели прямоугольную коробку. Сиротливые проводки торчат из пластикового корпуса, как хилые лапки из тельца жука. Мгновенье, и GPS-трекер отправляется в окно. Следом летит мобильник. Прошлой жизни больше нет. Кэт по памяти ведёт авто до цыганской мастерской. Пока едет, она плачет. Не решаясь оторвать рук от руля, она позволяет слезам омывать свои щёки. Внутри — скорбь. Но природа её не ясна. Церковь учит очищаться через скорбь, и Катарина — прилежная ученица.

Несмотря на глубокую ночь, жизнь вокруг мастерской кипит. Вокруг — потому что, где цыгане, там и табор, даже если их всего нескольких человек. В бетонных гаражах они работают, отдыхают и живут. На уложенной древним щербатым асфальтом площадке между блоками горит костёр, вокруг, на перевёрнутых вверх дном бочках из-под горючего, сидят люди. Горит всё — в том числе и глотки: судя по количеству пустых пивных банок, разбросанных по периметру, посиделки уже давно перетекли в завершающую стадию. На работу здесь явно никто не настроен. Поэтому подъехавший мерседес, пересёкший границы очерченного костром светового круга, вызывает на лицах здешних обитателей сперва недоумение, затем — интерес. Но стоит Катарине выйти из машины, многозначная тишина сменяется дружным гоготом.

— Смотри, Милош, я же говорил — монашка ряженая! Да никакая она не монашка! Платье и жопу-то толком не прикрывает! — чумазый юнец мигом распознаёт гостью. Конечно, узнал он её не по лицу, а по примечательной машине.

— Эй, мадам, а где распятие? Уже загнала кому-то? А не продешевила? — тот, который Милош, тащится навстречу визитёрке, не выпуская полупустой бутылки с портвейном из грязных рук.

— Слушай, Милош, поумерь пыл, — на сцене появляется Штеффи. За руку она держит Клемена: оставить его одного в машине она не решилась — мало ли, что ему в голову взбредёт…

— Какие люди! Подруга! — Милош полез было обниматься, но колкий взгляд старой знакомой заставил его пересмотреть свои намерения.

— Мы по делу. И времени у нас мало. Где главный? — Штеффи не упускает инициативы, а Клемен не выпускает её руки́. Катарина держится особняком — ей всё ещё не ясен план подруги.

За главным послали. Жирдяй дрых в своём “офисе” — огороженной фанерными стенками конуре в самом конце одного из блоков. Спать он предпочитает поближе к деньгам, оставляя ночные посиделки у костра молодому поколению. И конечно, он не рад, что его сон потревожили.

— Кого чёрт принёс, — по пути плеснув воды из висячего на стене самодельного умывальника на заросшую, опухшую ото сна физиономию, главный идёт встречать гостей. Весь вид его радушия никак не выказывает.

— Радек, привет. Если бы не нужда, я бы не обратилась — ты же знаешь.

Цыган долго всматривается в лицо старинной приятельницы. Конечно, он сразу её узнал — просто давно не видел, и теперь будто любуется впрок. Штеффи ему рекомендовали в своё время как классную воровку, но поработать вместе они так и не успели — по глупости баба, будучи тогда ещё совсем молодкой, оговорила себя и села за убийство по неосторожности. После освобождения она не раз приносила ему что-то дельное: старики, которых она обхаживает в своей богодельне, из маразма выбираются нечасто, раскрутить их на щедрые подарки в виде антиквариата и семейных реликвий ничего не стоит, и Штеффи в этом деле знатно поднаторела. Но сейчас с ней чужаки — монашка в мини-юбке и малец, а это не к добру. Мало того, что монашка ряженая, так ещё и ребёнок… Где дети — там проблемы. А проблемы Радеку ни к чему.

— Выкладывай. Но сразу предупреждаю…

— Вот, — Штеффи не даёт мужику договорить и протягивает тяжёлый свёрток.

— Иу! — дружно присвистывают столпившиеся вокруг главаря парни, стоит Радеку развернуть скатёрку и явить свету Николая Чудотворца. Потемневший оклад матово переливается в свете костра. У Радека глаз намётан, и, придирчиво оглядев икону, пощупав её и понюхав даже, он удовлетворённо кивает головой — достойная вещичка.

— И что ты за неё хочешь? — он так и спрашивает: не “сколько”, а “что”. Если бы Штеффи просто нужны были деньги, она бы не заявилась к нему посреди ночи, да не одна, а с прицепом.

— Документы на троих. И номера на машину. И желательно — сегодня.

Вновь тишина. Подельники смотрят на босса во все глаза, а тот смотрит в глаза святому Николаю. Он знает: баба требует невозможного, но и расставаться с Николаем страсть как не хочется.

— Не получится, — превозмогая себя, Радек протягивает икону женщине. — Дело не в цене. Номера справим хоть сейчас, вопросов нет, но документы… Недели две, в лучшем случае — полторы. И только за двоих. С этим, — он кивает в сторону прячущегося за могучей спиной похитительницы мальчика, — связываться не стану ни за какие коврижки. Где дети — там проблемы.