It Sleeps More Than Often (СИ)

— Пришла пора перемен, господа, мы этого не хотели, но нам от этого не убежать, — многозначительно продолжает епископ, машинальным движением потуже затягивая широкий пояс-кушак на своей тощей талии. — Враг не оставляет нам выбора, и отныне мы будем играть по его правилам. А кто творит перемены? Правильно, молодёжь. Большинство приходских священников в наших землях занимают свои посты уже не один десяток лет — их уже не изменишь, да и они не в состоянии ничего изменить. Вы же — молодые дарования, лишь недавно принявшие под опеку свои приходы. Некоторые — совсем недавно, — он едва заметно подмигивает Шнайдеру, — я сожалею о произошедшем с отцом Майером, отец Кристоф. Но теперь приход Ваш, и Вам все карты в руки. Кстати, позвольте вас познакомить: сестра Катарина, прибыла к нам сегодня по распоряжению аббатисы монастыря святой Елизаветы.

Ошеломлённые мужчины переводят взгляд на невысокую женщину, всё это время скромно прятавшуюся за епископским плечом.

— Пора сбросить покровы и явить миру новое лицо Церкви. Новые лица, если точнее. Епископальным советом было решено продемонстрировать обществу, что католическая церковь современной Германии — вовсе не та заскорузлая и погрязшая в отмерших догматах организация, что раньше. Мы обновляемся. За счёт вас, друзья, мои.

— Высокая честь, господин епископ, — полушепчет монахиня.

На вид ей едва ли за тридцать, лицо её белое и моложавое, тонкий, чуть вздёрнутый нос и огромные карие глаза делают её похожей на героиню какого-нибудь аниме, но вот угадать цвет волос под головным убором, низко надвинутым на лоб, а особенности фигуры — под мешковатым одеянием, не представляется возможным.

— Сестра Катарина, по счастливому стечению обстоятельств, в бытность своей принадлежности миру была журналисткой, и имеет некоторый опыт участия в грязных информационных играх. Отличная возможность обратить мирские навыки во благо Церкви: с сегодняшнего дня она — официальный пресс-секретарь Архиепархии Мюнхена и Фрайзинга. Пусть люди видят, что мы даём дорогу и женщинам тоже — долой предрассудки прошлого.

— Это большая ответственность, господин епископ, — вновь полушёпотом откликается она.

— Ну же, дорогая, возносите молитвы, трудитесь праведно — и Вам воздастся, — Лоренц тепло, по-отечески, поглаживает монахиню по плечу. — А вы, молодые люди, поработайте-ка своими милыми мордашками, пока они у вас не сморщились и не обвисли до безобразия, как моя, — епископ заливисто смеётся, а Шнайдер и Ландерс не знают уже, куда деть себя от смущения. — Я вынужден попросить вас остаться в городе на ночь — в одном из гостевых домиков при Церкви Святого Петра приготовлены две комнаты. А завтра вы с сестрой обсудите своё первое появление на телевидении.

От услышанного Ландерс закашлялся так, будто подавился, хотя он уже давно ничего не жуёт — как можно жевать, даже если и канапе с икрой, когда с тобой говорит сам епископ!

— Да-да, милый друг, — Лоренц участливо хлопает того по спине, — не удивляйтесь. Они тащат на ТВ всю грязь и мерзость, на которую только способно их больное воображение, а мы всё это время отсиживались в стороне, неразумно полагая, что публичные перебранки с приспешниками Сатаны выше нашего достоинства. Не выше. Другие времена настали, и против слов врага мы выставим своё слово — слово Церкви, слово самого Господа нашего.

— Аминь, — все четверо тихо озаряют себя крестным знамением.

— Ну, не буду вас отвлекать. Завтра утром сестра Катарина навестит вас в церкви, где и посвятит в детали. А пока — наслаждайтесь вечером и ни в чём себе не отказывайте!

С этими словами епископ покидает всё ещё пребывающих в прострации Пауля и Кристофа, уводя за собой и сестру. Он, едва касаясь, придерживает монахиню за талию, и рядом с его костлявой двухметровой фигурой, облачённой в едкого оттенка дорогую пурпурную сутану, женщина смотрится совсем уж дюймовочкой, серой и невзрачной. Оба молодых священника, раскрыв рты, глядят им вслед.

— Слушай, Шнай, тебе не кажется, что он не за спину её тронул, а чуть ниже? — выйдя из ступора, шепчет Пауль.

— Идиот, — шипит Кристоф, — тебе вечно лишь бы всё опошлить! Ты разве не понял, что это такое сейчас было?

— Я — нет. А ты? А вообще-то, мне всё равно — завтра разберёмся. — Пауль вылавливает в кутерьме пробегающего мимо официанта с подносом и отхватывает сразу два бокала вина. — Если за руль сегодня не садиться, тогда…

Шнайдер тихо улыбается и принимает один из бокалов из рук друга.

***