It Sleeps More Than Often (СИ)

Работы с этим лицом немного — кожа у Шнайдера от природы сухая, даже пересушенная, ровная, бледная. Никаких видимых изъянов; щёки, подбородок и шея гладко выбриты; разве только губы… Чересчур бескровны. В кадре они потеряются, буквально сольются с оттенком кожи. Но не мазать же их краской — он не дастся. Поэтому Катарина ограничивается тонким слоем матирующего рассыпчатого пигмента на лице. Одним из последних мазков она неосторожно задевает левую бровь Шнайдера, отчего часть волосков на ней становятся словно седые. Выглядит небрежно. Отдав косметику в руки гримёрше, она медленно подносит безымянный палец правой руки к запачканной брови и видит, как зрачки Шнайдера расширяются сообразно её действию. Глаза его широко распахиваются, и кажется, он уже на пороге новой панической атаки.

— Я лишь подправлю кое-что, — шепчет она и несколько раз проводит по брови пальцем. — Почти всё.

Но не всё — несколько волосков никак не хотят очищаться от стойкой профессиональной пудры, и Катарина, не долго думая, опускает кончик пальца в рот, извлекает его, уже влажный, и снова трёт по линии роста волос Шнайдеровской брови. В этот момент глаза его уже закрыты, а руки плотно сжаты в замок, и никто не видит, с какой силой и интенсивностью он поджимает пальцы обутых в очередную пару узких матовых туфель ног.

— Эфир! Первой выступает представительница общественной организации — она в другой гримёрке. Следующий по сценарию — отец Кристоф. Готовьтесь, минут через пять я дам отмашку. А пока слушайте и думайте, что будете говорить, когда выйдете.

Помощница редактора указывает на большой настенный монитор, демонстрирующий происходящее на съёмочной площадке. Ведущий приветствует первую гостью шоу — некую фрау Керпер, представляющую какой-то фонд защиты детей от насилия. Похоже, фрау эта — опытный боец. Она сходу начинает вещать, громко, чётко и уверенно, заводя толпу, выводя подсадных уток в студии на наигранные эмоции и проклиная католическую церковь на чём свет стоит.

— Крепись, — шепчет Катарина, она не ожидала, что первым спарринг-партнёром в словесных баталиях на долю Шнайдера выпадет такая вот фурия.

Жестом дружеской поддержки она касается его локтя и кончиками пальцев чувствует, как сквозь крепкое молодое тело Отца Настоятеля проходит электрический разряд.

***

Под дисциплинированные аплодисменты выдрессированной массовки Шнайдер появляется на съёмочной площадке и занимает приготовленное для него кресло.

— Вы слышали все аргументы фрaу Керпер за кулисами, отец Кристоф, Вам есть что ответить? — обращается к нему седовласый ведущий.

— Здравствуйте. Извините, но ни одного аргумента я не услышал. Лишь эмоциональные выпады и громкое пустословие, — отвечает Шнайдер.

По отмашке публика начинает гудеть, а лицо фрау заливается краской ярости.

— Мой аргумент прост, как мир. Вы — вы все, святоши — насилуете детей! Это факт!

— Я? Правда? — Шнайдер артистично вскидывает брови.

— Не Вы лично, а…

— Вы только что сказали “вы все”, если это и есть ваш “факт”, то считаю продолжение дискуссии нецелесообразным.

— Значит вот чему вас учат в семинариях? Уходить от неудобных тем?

— В семинариях преподают риторику, а вот умение вести диалоги в духе третьесортных мыльных опер — нет. Извините.

Ведущий жестом останавливает готовую броситься на оппонента с ответной репликой фрау и берёт нить разговора в свои руки:

— Отец Кристоф, но ведь вы не можете отрицать, что подобные случаи, случаи насилия над детьми в приходах, имеют место? Как насчёт вашего бывшего наставника, Клауса Майера? Его дело несколько месяцев назад прогремело на всю страну! Что на это скажете?

— Напомните, чем тогда закончилось судебное разбирательство? — не моргнув глазом, реагирует Шнайдер. Не дожидаясь ответа, он продолжает: — Ничем. Не было судебного разбирательства. Таким образом, в отношении бывшего настоятеля Клауса Майера действует презумпция невиновности. Вот это — настоящий факт.

— А почему не было? Потому что он сбежал! — орёт фрау.

— Сбежал? Откуда такие сведения? Может и сбежал, а может и нет. У Вас есть данные о его судьбе? Почему бы Вам не поделиться ими с полицией? Напомню, герр Майер официально числится пропавшим без вести, а вот его предполагаемых “жертв” как раз никто в глаза не видел. Не назовёте ли нам их имена, фрау Керпер?

— Мы не разглашаем имена несовершеннолетних жертв в целях их безопасности! Здесь мы на одной стороне с законом! — парирует та.

— Удобно, правда? Жертв нет, обвиняемый то ли в бегах, то ли исчез не по своей воле. Шекспир назвал бы эту комедию “Много шума из ничего”.