Итальянец

– Это вопрос… Держите своих людей наготове по обе стороны мола и будьте начеку.

Тодд возвращает полотенце, берет сигарету, предложенную Кампелло, и наклоняется прикурить от зажигалки, принадлежащей Елене Арбуэс. Пламя освещает усталое лицо Тодда.

– Они тащили что-то похожее на торпеду, – говорит полицейский. – Или мне так показалось.

Тодд подтверждает.

– Я тоже видел, но внизу мы ничего не нашли. Сейчас вернемся, поищем еще. Кроме того, я хочу осмотреть сетку – не разрезана ли она где-нибудь. – Он кивает на акваторию. – Если так, кто-нибудь, возможно, еще остался в порту.

– Боже мой! – озабоченно восклицает Моксон, – Надеюсь, что нет.

Тодд затягивается сигаретой. Потом выбрасывает окурок в море и приказывает водолазам возвращаться на катер. Наконец обращается к сержанту-артиллеристу:

– Иди в будку, позвони, чтоб не снимали охрану. Пусть смотрят в оба и время от времени освещают прожекторами порт… Понятно?

– Понятно, сеньор.

– Пусть информируют нас о малейших подозрительных признаках, чтобы мы сразу же могли уйти на глубину и проверить корпусы кораблей. Если в порт проникли другие итальянцы, они могут нанести большой ущерб.

Сержант хмурит брови:

– А если они уже поставили мину?

– Тогда мы ее нейтрализуем.

– До того как взорвется? – восхищается сержант.

Тодд криво усмехается, не пытаясь шутить:

– Или в процессе.

– Простите, сеньор, что вы сказали?

– Давай… Шевелись.

Приказав своим занять посты, сержант удаляется. Моксон фонарем освещает трупы.

– Вот дьяволы, – бормочет он.

Тодд, который надевает дыхательный аппарат, поворачивается к нему; его лицо искажает вспышка гнева.

– Никогда так не говори, – жестко цедит он сквозь зубы. – Если у них хватило мужества сюда добраться, значит это настоящие мужчины.

Моксон смущенно моргает:

– О-о да, конечно… Прости, парень.

– На хрена мне твое «прости». Их уважать надо. И погаси ты наконец фонарь, его по всей бухте видно.

Тодд спускается на борт, отдает швартовы, урчит мотор, и катер удаляется к линии буйков.

– Мать твою, – шепчет Моксон с горечью. – Ну прям как будто эти мертвецы – его братья.

– Может, так оно и есть, – отвечает Кампелло.

Моксон оборачивается к нему, но заговаривает не сразу.

– Похоже, с этой девицей, которую вы арестовали, все не случайно, – произносит он наконец. – Тебе не кажется?

– Конечно. – Полицейский задумчиво подбрасывает зажигалку. – Ясное дело, не случайно.

Дженнаро Скуарчалупо поднимается на поверхность, снимает маску – лучше сказать, срывает – и жадно вдыхает свежий ночной воздух, хватает его ртом, словно рыба, выброшенная на берег, стараясь не потерять сознание от головокружения и тошноты. В легких такое жжение, будто туда залили кислоту, и он боится, что наглотался испарений натровой извести из фильтра дыхательного аппарата.

– Ты как? – шепотом спрашивает Тезео Ломбардо.

– Нормально.

– Уверен?

– Уверен. – У неаполитанца дрожит голос. – Я еще на что-то способен.

Его товарищ вынырнул рядом с ним, и после водолазных работ у «Найроби» оба совершенно без сил. Они отвязали балласт, цепляются за якорную цепь небольшого танкера, пришвартованного позади Северного мола, и теперь под защитой тени корпуса и большого бакена, качающегося поблизости, в темноте, пытаются восстановить силы.

– Отдохни немного, Дженна… Давай, обопрись на меня.

Скуарчалупо кладет руку на плечи Ломбардо и старается перевести дух. Погрузившись в грязную, замасленную воду до подбородка, он осматривается. Порт во мраке. Темные силуэты пришвартованных или стоящих на якоре кораблей вырисовываются под звездным небом, и только иногда на краткий миг вспыхивает какой-нибудь иллюминатор или фонарик вахтенного. Вдалеке, у обоих входов в порт, ситуация иная: злобно мечутся лучи прожекторов, а на их фоне мелькает тень патрульного катера – он сбрасывает глубинные бомбы, их взрывные волны расходятся и достигают итальянцев слабой вибрацией воды.

– Это все из-за Маццантини и Тоски? – вздрогнув, спрашивает Скуарчалупо.

– Может быть.

– Боже мой. Только бы они смогли…

– Надо уходить, – перебивает его Ломбардо.

Держась одной рукой за якорную цепь, они снимают дыхательные аппараты, компасы и глубиномеры, топят их и освобождаются от прорезиненных костюмов, разрезав их ножиками. Ломбардо, которому получше, чем его товарищу, ныряет и, чтобы остатки костюмов не плавали на поверхности, привязывает их к цепи. Ткань рабочего комбинезона намокает, облепляет тело, и обоих от холода трясет.

– Поплыли.

Они топят ножи и медленно, стараясь не наделать шума, плывут к молу вдоль корпуса судна, который угадывается в темноте. Скуарчалупо поднимает голову, и ему удается разглядеть на носу название: «Остров Голубка». Он трогает товарища за плечо и указывает на белую надпись.

– Похоже, испанцы, – шепчет он.

Несколько секунд они раздумывают. Судно – территория страны, под флагом которой оно ходит. Согласно международному морскому праву, на борту могут находиться беженцы. Однако Ломбардо отвергает этот вариант.

– Они наверняка нас выдадут… Не доверяю я испанцам.

– Можем попытать счастья. У нас есть фунты, можем им заплатить.

– Попытаемся сделать иначе.