Итальянец по требованию

– Я просто прошу выполнять свою работу, – Марко стиснул челюсти. – Или мне надеть блестящие крылышки и порхать от стола к столу?

– Хочешь, я вынесу этот вопрос на голосование?

– Потерпи. Через пару часов я закончу, и ты сможешь идти домой.

– Я не жаловалась.

– О, перестань. У статуи Девы Марии Скорбящей в нашем храме на лице меньше страдания, чем у тебя сейчас.

Поняв, что спорить с Марко не только бесполезно, но и чревато, до конца рабочего дня Яна раскрывала рот только для перевода. Честно дождалась положенного времени, сняла халат и собралась домой. Вечер был душный и слишком тихий, как бывает перед грозой. Стемнело рано – не из-за приближения ночи, а из-за сизых туч, ползущих над городом жирной надутой гусеницей. Воздух стал густым и тяжелым, и Яна, понимая, что сейчас ливанет, – после долгой аномальной жары не могло быть иначе, – вызвала такси и встала у остановки. Жалко было прическу, макияж и, в первую очередь, платье. Глупо было не взять никакую одежду на смену.

– Ты кого-то ждешь? – окликнул ее Марко.

– Такси.

– И куда?

– Домой. – Своими вопросами он иногда напоминал ей пятилетнего ребенка, и Яна, терпеливо вздохнув, продолжила: – Сейчас будет дождь, Марко. Поспеши, если не хочешь промокнуть.

И будто в подтверждение ее слов где-то на западе громыхнуло.

Спасительная желтая машина подкатила до того, как на асфальт упали первые тяжелые капли. И Яна, махнув мужу, поспешила спрятаться в сухом салоне. К тому моменту, как она доехала к дому, разверзлись хляби. Бурлящие потоки устремились по проезжей части, и до подъезда пришлось неловко прыгать на цыпочках, прикрыв голову сумочкой.

– Ну надо же, какая погода… – пробормотала мама, протягивая дочери полотенце. – Газеты в туфли запихай, а то испортятся… Промочила ноги, да? Ну нечего было в таких идти. Передавали вчера прогноз… У вас корпоратив был, что ли? Ой, нет, ну ты слышала, какой гром? А у меня огурцы не накрыты на даче! Как знала, надо было вчера ехать…

Мама всегда боялась грозы, и теперь, как заведенная пружина, говорила и говорила без конца, чтобы пересилить страх. И звонок в дверь, прозвучавший громче очередного раската, заставил ее вздрогнуть.

– Кто это? Неужели Галя из сорок восьмой? Пьет и пьет, ну куда это годится? – с этими словами Алла Романовна распахнула дверь и отступила назад. – Ой! – растерянно воскликнула она. – А вы к кому?

Яна обернулась, убрав от волос полотенце: на пороге стоял Марко Бурджарини собственной персоной. Мокрый, но довольный до невозможности.

– Привет, дорогая, – заявил он, вытирая с лица крупные капли. – Я пришел познакомиться с твоей мамой.

– Я же просила тебя! – возмутилась Яна. – Уходи сейчас же.

– Выгонишь меня под дождь? – он сделал брови домиком.

Ребенок! Большой и несносный ребенок!

– Яна, кто это? И почему вы разговариваете по-итальянски? И почему он показывает мне обручальное кольцо… Господи, Яна!!! – мама в ужасе прикрыла рот рукой. – Только не говори, что ты связалась с женатым мужчиной!

– Мама, это мой шеф!

– Он еще и твой шеф?! Так и знала, что этим все закончится! Теперь скажи, что ты беременна от него и он пришел просить тебя, чтобы ты не рушила его семью. Да, Яна? До этого ты докатилась?

Когда твоя мать с утра до ночи смотрит сериалы, глупо ждать, что она не станет приписывать тебе женатого любовника, внебрачных детей и, возможно, трупы под кроватью. А что делать, если именно такое с утра до ночи крутят по телевизору?

– Мама, он не мой любовник, я не беременна и…

Но Марко не дал Яне договорить. Он шагнул в коридор, бесцеремонно схватил ее за руку, с которой она не успела снять главную улику, и ткнул пальцем в тонкую полоску белого золота.

Алла Романовна остолбенела, сжала побледневшие губы и нервно сглотнула.

– Яна, что это?!

– Кольцо.

– И… И почему оно там?

На звуки итальянской речи и мамины воздыхания в коридор вышли Соня с папой, и теперь все семейство стояло, переводя недоверчивый взгляд с гостя на младшенькую и обратно.

– Ну спасибо тебе, Марко, – процедила Яна.

Взяла сумочку, вытащила паспорт и, раскрыв на нужной странице, протянула матери.

– Паша… Паша, что это? Прочитай, я плохо вижу. Она что, расписалась?

– Похоже на то, – папа посмотрел на штамп поверх очков. – Ну что, поздравляю. Хотя могла бы предупредить…

– Да разве так можно?! – вдруг взвыла Алла Романовна, хватаясь за сердце. – Что я тебе, чужая? Родной матери… Боже! Я ведь знала… Тебе на всех нас плевать! На всех!

– Мам, дай я объясню. Это всего лишь формальность, мне просто надо было…

– Нет! – мама махнула рукой и метнулась на кухню, чтобы судорожно зазвенеть склянками в поисках корвалола. – Нет, ничего больше мне не говори! Слышать тебя не хочу! И видеть!

– Но мам…

– А внуков? Внуков ты бы тоже от меня скрывала? Конечно, такой весь из себя итальянец… Стыдишься нас, да? Собственной матери стесняешься? Вот нет у тебя больше матери, нет!

– Алл, ну перестань, – неуклюже попытался успокоить ее папа, но она уже перешла на ультразвук, а все знали: когда мама в режиме истерики, лучше ее не трогать.