Итальянец по требованию

С полным стаканом она прошагала обратно в коридор, остановилась напротив Марко и свирепо уставилась на него.

– Вы! – она ткнула пальцем ему в грудь. – Вы украли моего ребенка! Настроили ее против матери! Европа эта ваша вся… Тьфу, только деньги и педерасты! Надеюсь, однажды вам будет так же больно! – И, вскинув заплаканное лицо, скрылась в комнате, хлопнув дверью так, что наличник, который и без того плохо держался, жалобно скрипнув, покосился.

– Потом поговорим, – сухо бросил папа и последовал за супругой.

И только Соня, бледная, словно гемоглобин в ней давно закончился, жалась к стене.

– Доволен? – Яна взялась за ручку двери, и на сей раз Марко не стал гнуть свою линию. Виновато посмотрел на нее, задержался на мгновение и даже приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, но передумал, развернулся и вышел.

Глава 15

– Ты так и будешь молчать всю дорогу? – не вытерпел Марко, когда они заняли свои места в самолете и Яна с оглушающим щелчком застегнула ремень безопасности.

– А разве есть смысл с тобой разговаривать?

Недели три прошло со дня их свадьбы, и Марко по-всякому пытался загладить вину. То принес на работу цветы, то вдруг изобрел в честь жены новый десерт. «Mia Donna», моя госпожа. Так значилось в меню это мангово-сливочное безумие. Нет, в ресторане Яна держалась вежливо, даже позволяла по-прежнему целовать себя в висок при коллегах. Но за стенами «Палаццо Д’Оро» отвечала односложно, если отвечала вообще, и не задерживалась рядом с Марко ни на секунду дольше положенного.

– Ну, хочешь, я сам перед ней извинюсь? – предлагал он. – Подарю ей цветы, вино. Встану на колени. Скажи, черт побери, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?!

– Я спокойна.

Яна не знала, что ее злило больше: ядерный взрыв в непростых отношениях с матерью или упрямство Марко. Для него это было азартной игрой, развлечением. Может, в нем умер большой артист? Иначе с чего бы ему так нравилось изображать прекрасного принца, галантного рыцаря, который заполучил руку и сердце своей дамы? К чему был весь этот цирк? Лофт, банкет, красивые жесты… Может, он вовсе не Яну старался поразить, а наслаждался самим собой в каждом своем поступке? Любил себя настолько, что даже не сомневался: теща забьется в восторге от одного его вида, от осознания того факта, что ее дочь подобрал самый породистый самец из всех, кого только выносила мать-Италия.

Конечно, когда буря стихла, Яна села на кухне с отцом и все ему объяснила. И про фиктивный брак в том числе. Он понял, хотя и посетовал на скрытность.

– Мы бы все равно тебе ничего не запретили, – сказал тогда Павел Андреевич. – Ты взрослая и сама принимаешь решения. Но теперь… Я даже не знаю, что делать с мамой.

А мама носила скорбь, как траурную рясу. Передвигалась по квартире молча. Поджав губы, выходила из комнаты, стоило там появиться Яне. Попытки попросить прощения отскакивали от оскорбленной матери, как теннисные мячики от стены. В конце концов, у Яны и самой отпало желание отбивать снова и снова, поэтому единственным источником человеческого голоса в квартире Томилиных стал телевизор. И гнетущая атмосфера холодной войны настолько осточертела блудной дочери, что в Неаполь она взяла все свои ценные вещи и сбережения. Билеты были куплены на двадцать пятое июля в один конец: Марко не знал, как долго сумеет вытерпеть счастливую семью, Яна понятия не имела, вернется ли вообще.

Зато Марко Бурджарини был не из тех, кто сдается так просто.

– Не хочешь разговаривать? – спросил он, усаживаясь в кресле у окна поудобнее. – Отлично. Тогда говорить буду я. Кстати, хочешь конфетку? Я купил твоих любимых леденцов.

Молчание.

– Отлично. Итак, я подготовил список, – он вытащил из внутреннего кармана бумагу, сложенную в несколько раз. – Пункт один. Чем дольше ты скрывала бы меня от мамы, тем было бы хуже. Пункт два. Она бы все равно узнала. Ты призналась ей сама – все честно. А если бы она выяснила случайно? Кольцо, паспорт, знакомые… Было бы хуже. Пункт три. Ты большая девочка и можешь поступать как хочешь. И твоей маме пора это понять. Ты слишком зависишь от ее одобрения. Пункт четыре…

– Что мне сделать, чтобы ты помолчал?

– Простить меня, – улыбка, полная сожаления и надежды.

– Ты ведь даже не считаешь себя виноватым! Даже список составил: почему ты поступил правильно.

– Но…

– Ты не имел никакого права лезть в мою семью.

– Да.

– Тебя не касаются мои отношения с матерью!

– Да.

– И ты не должен был приходить, если я попросила этого не делать!

– Да.

– Прекрати сейчас же! – вспылила Яна, но вежливо-осуждающий взгляд стюардессы заставил ее понизить голос. – Это все фальшь! Просто тебя бесит, когда кто-то тобой не восхищается.

– Что?!

– Именно. Ты всегда должен быть эпицентром женских восторгов. Альфа-самец!

– Я понимаю, ты привыкла к тому, что нас никто вокруг не понимает, – шепнул он, нервно оглядываясь. – Но это же итальянские авиалинии!

– Боишься, что одна из потенциальных любовниц в тебе разочаруется?

– Сколько можно приписывать мне любовниц?! – возмутился он с видом оскорбленной невинности, и Яна чуть не задохнулась от возмущения.