Итальянские маршруты Андрея Тарковского

Происходящее в фильме структурируется посредством «троиц». Итак, дары приносят три «волхва» — Виктор, Малыш и Отто. Не так прост вопрос о том, что из принесённого — «золото», что — «ладан», а что — «смирна». Вероятнее всего, золото — подарок сынишки, поскольку ребёнок даёт дом его хозяину, «как царю». Альбом Виктора — это ладан, ведь он — «как богу». Дар же Отто — смирна, не столько потому что карта связана с погребением, сколько из-за мрачных ассоциаций, которые вызывает сам почтальон — вестник потустороннего мира. Впрочем, быть может, скорее карта — дар «царю». Очередная неоднозначность, которую не разрешил бы и сам режиссёр.

Другая троица формируется за счёт метафизического велосипеда, который передаётся из рук в руки, чтобы переместиться в другую точку, нарушив порядок вещей. Им пользуются Отто, Александр и Мария. Троица действительно влюблённых людей — Марта, Аделаида и Виктор. Троица «таинственно падающих» — Малыш, Отто и Александр. Сына нелепо, от неожиданности стукнул отец[1028]. Почтальона злой ангел зацепил крылом. Хозяин дома настолько странно валится с велосипеда, словно кто-то незримый поставил ему «подножку». Наименее загадочен первый случай: вся метафизическая иерархия для детей восходит к родителям. С позиций ребёнка никого не может быть выше матери и отца. Кстати, в той же сцене в обморок падает и Александр, будто кто-то нанёс ему ответный удар.

Списки триумвиратов можно продолжать, но стоит также обратить внимание на неодушевлённые тройки: три подарка, три дела («тарелки, свечи, вино»), которые должна сделать Мария, прежде чем Аделаида отпустит её из своего дома, чтобы та, впоследствии, стала любовницей её мужа. Кстати, возникает ещё и троица «слуг»: Юлия, Мария и Виктор.

Возвращаясь к теме жертвы, нельзя не вспомнить историю про сестру Александра, состригшую себе волосы. Она имеет вполне биографические основания. Но, безусловно, именно поджог дома — главное жертвоприношение, которое хозяин ритуально пообещал Всевышнему. Герой отторгает «всё своё». Именно потому столь важны подготовительные ритуальные действия: в частности, перед поджогом он кладёт в машину Виктора его докторский саквояж, после чего отгоняет автомобиль подальше — это чужие вещи, они не имеют отношения к обету.

Тарковский решил снимать сложнейшую сцену пожара почти сразу по приезду, чтобы иметь время на исправление ошибок. Дом, как таковой, был уже не нужен, ведь все эпизоды вокруг него сняли в ходе первой экспедиции. Сама идея горящего жилища имеет корни в прошлом режиссёра — осенью 1970 года пожар поглотил дачу в Мясном. Так через «Ностальгию» этот любимый дом Андрея проник в «Жертвоприношение», пусть уже и без визуального сходства.

Замысел монументальной сцены был амбициозен: снимать одним кадром, длящимся более пяти минут. Крис Маркер называл её самой сложной в истории кино. Это вряд ли справедливо, но масштаб затеи умалять не следует. Эпизод берёт своё начало с того, что Александр наблюдает, как дом разгорается. Вскоре, прихрамывая после падения с велосипеда, он идёт прочь от пожара, и камера следует за ним. Важный вопрос: что заставляет его удаляться? Раскаяние? Ужас бессмысленности содеянного? Навстречу бегут близкие. Первым его настигает Виктор. Главный герой хочет сказать ему что-то важное, но вспоминает о своём обете молчания. Доктор говорит Аделаиде ни о чём не спрашивать мужа. Всё-таки он понимает происходящее куда лучше, чем женщина.

Значит, раскаяния нет. Вдруг в полыхающем доме начинает звонить телефон. Быть может, это самый важный звонок, который мог произойти только в такой особенный день. Александр устремляется назад к своему жилищу, оно вновь попадает в поле зрения камеры, на этот раз объятое пламенем полностью. Взрывается стоящий рядом автомобиль. Полыхает и дерево, расположенное неподалёку — разумеется, в заповедной зоне оно было высажено специально. «В моих фильмах ничто не происходит случайно. Почему дерево сгорает вместе с домом? Если бы сгорел один дом, это был бы просто ещё один „кинопожар“… не настоящий… не особенный… Сам я ненавижу случайные вещи в фильме. Самый поэтический образ, как бы малозначимый и необоснованный, всегда закономерен, а не случаен», — пояснит[1029] Тарковский.

Третий раз строение видно, когда все, кроме Марии, ловят Александра, а четвёртый, когда героя увозят на карете скорой помощи. Тогда дом уже во многом прогорел. Откуда возникает эта машина — отдельный вопрос и загадка. Кто мог её вызвать при условии отсутствия мобильной связи?