Итальянцы

Все это не может не беспокоить, но должен сказать, что я настроен скептически по отношению к этим оценкам. Другие оценки, основанные больше на данных, чем на мнениях, свидетельствуют, что Румыния все же более неблагополучна, чем Италия. Само по себе это, конечно, не повод для гордости, когда речь идет о богатой стране, участнице элитной «Большой восьмерки», тем более что большинство других попыток замерить уровень коррупции в Италии дали совсем неутешительные результаты. В 2012 году Всемирный банк оценил уровень контроля над коррупцией, по шкале от −2,5 до +2,5, и Италия оказалась чуть-чуть ниже нуля. Испания и Франция получили больше 1 балла. Румыния получила −0,2. Мировой экономический форум, используя шкалу от 1 до 7, присвоил Италии оценку 3,9 по пункту под названием «Неправомерные платежи и взятки», что также лучше, чем в Румынии, но хуже, чем в Испании и Франции. Недавнее исследование, в котором рассматривалось, каким образом структурные фонды ЕС использовались в различных странах в период между 2000 и 2006 годами, установило, что в Италии почти в 30 % случаев предполагалось или было доказано мошенничество — и это самый высокий процент среди всех семи изученных стран.

Так что же делает Италию столь коррумпированной? Одна из гипотез, которую часто выдвигают сами итальянцы, гласит, что это связано с относительной молодостью страны. Согласно такой точке зрения, лояльность итальянцев государству настолько мала, что у них в принципе слабо развито чувство принадлежности к обществу и потому они больше склонны к уклонению от уплаты налогов и взяточничеству, поскольку это приносит выгоду лично им, хотя и подрывает справедливые устои и благосостояние общества в целом. Но как насчет Германии? Ее объединение произошло в XIX веке, почти тогда же, когда и в Италии. При этом население Германии расколото между католиками и протестантами, а Восток и Запад страны были разделены во времена холодной войны. В Германии, конечно, встречается взяточничество. Но оно вовсе не представляет такой серьезной проблемы, как в Италии.

По другой гипотезе, все это идет из семьи. Бесспорно, некоторые формы коррупции могут корениться в прочности семейных связей в Италии. Но — как уже говорилось выше — в последние годы образовался значительный разрыв между уровнями коррупции в Италии и других странах Южной Европы, где семейные связи также сильны. В последнем опросе, опубликованном Transparency International во время написания книги, Италия была на 39 пунктов позади Португалии и на 42 позади Испании, а ведь обе эти страны беднее Италии и их демократии моложе.

Напрашивается вывод, что для ответа на вопрос, почему некоторые страны более коррумпированы, чем другие, необходимо принимать во внимание намного более широкий круг социальных, культурных и, возможно, политических факторов. Почти наверняка среди них — по-прежнему неумолимая итальянская бюрократия: одним из способов, которым чиновники выуживают взятки, остается предложение обойти непреклонные (во всех иных случаях) правила. Также, вероятно, было бы справедливо сказать, что Италия в большей степени, чем Испания и Португалия, остается обществом, в котором важные деловые взаимоотношения в большинстве своем имеют место между влиятельными покровителями и их просителями. Экономически Италия развилась позже, чем другие крупные страны Западной Европы (хотя не позже Испании или Португалии), и относительно недавно, в конце Второй мировой войны, там все еще преобладал деревенский и сельскохозяйственный уклад. Многие из характеристик того общественного уклада сохранились. Несмотря на высокоскоростные поезда и лощеные телевизионные шоу, сегодняшняя Италия чем-то напоминает Англию Джейн Остин или Францию Эмиля Золя — страну, где продвижение во многих областях жизни зависит не столько от таланта, сколько от положения семьи в обществе или поддержки могущественного покровителя.

Но труднее объяснить, почему в Италии к коррупции относятся так терпимо. Кризис еврозоны выявил довольно высокий уровень взяточничества и в Испании. Но любому, кто часто бывает в обеих странах, заметно, что недостойные поступки испанских политиков пробуждают в их соотечественниках яростное негодование, в то время как многие итальянцы реагируют на это пожатием плеч и комментарием в том духе, что ничего другого они и не ожидали. Иногда терпимость заходит и еще дальше.

На вечеринке, куда нас с женой пригласили вскоре после того, как мы впервые прибыли в Италию в 1990-х, мне случилось вести светскую беседу с женщиной в возрасте около 40 лет. В какой-то момент я, должно быть, выразил неприязнь к некоему политическому деятелю.

— Почему он вам не нравится? — обиженно спросила она.

— Потому что он плут, — ответил я.

— Но я и не хочу, чтобы мои политики были честными, — сказала она. — Если бы они были честными, это означало бы, что они тупые. Я хочу, чтобы моей страной управляли furbi.