Италия и Византия в VI веке

Определение характера, социальной сущности и политической направленности остготского законодательства является одной из сложных задач, встающих перед исследователем, занимающимся историей Италии в период владычества остготов.

Изучение остготского законодательства имеет большое значение в нескольких аспектах. В историко-правовом аспекте оно дает возможность выявить место остготских законодательных памятников среди юридических памятников других варварских народов Европы раннего средневековья, а также определить соотношение остготского законодательства и римских правовых норм. В историческом аспекте особое значение приобретает вопрос об остготском законодательстве как действующем праве Остготского королевства, в той или иной степени не только отражавшем реальные общественные отношения того времени, но и воздействовавшем на них.

Остготское законодательство, и в первую очередь эдикты Теодориха и Аталариха, — важные законодательные памятники раннего средневековья, неоднократно являлись предметом исследования буржуазных ученых. Некоторым из их трудов нельзя отказать в тонкости и скрупулезности источниковедческого анализа эдиктов: этими учеными была проведена большая работа по датировке памятников, по выявлению состава эдиктов и их источников, по сопоставлению их содержания с постановлениями римского законодательства и предписаниями германского обычного права[241].

Однако по всем этим вопросам среди буржуазных исследователей существуют значительные расхождения. Как правило выводы того или иного автора относительно состава и источников эдикта Теодориха во многом определяются политическими взглядами и национальными симпатиями исследователя: одни ученые, принадлежащие обычно к романистическому направлению, стремятся акцентировать внимание на выявлении римских источников эдикта Теодориха и находят истоки этого памятника исключительно в римском законодательстве[242]; другие же исследователи, являющиеся выразителями германистической точки зрения, прилагают немало усилий для выяснения влияния германского о быв ног о права на то или иное предписание эдикта Теодориха[243]. В соответствии с этим весьма разноречива и в большинстве случаев крайне тенденциозна общая оценка этого памятника в буржуазной историографии. Некоторые ученые, постулируя исключительно римское происхождение эдикта Теодориха, считают, что он не внес ничего существенно нового по сравнению с римским правом и поэтому как исторический источник не имеет никакого самостоятельного значения, а представляет известный интерес лишь как свидетельство неоспоримого господства римского права в Остготском королевстве. Основы романистической концепции были заложены еще в трудах Сарториуса, Савиньи, Глэдена, Т. Моммзена и других ученых прошлого столетия. Их взгляды оказали значительное влияние и на такого знатока истории средневековой Италии, как Л. М. Гартманн. Воздерживаясь, однако, от крайностей наиболее непримиримых представителей романистической школы, Гартманн хотя и признавал консервативный характер остготского законодательства, возрождающего и охраняющего нормы римского права, но вместе с тем не отрицал действия германского права в Остготском королевстве[244].

Романистическая концепция в оценке остготского законодательства оказалась весьма живучей и приобрела довольно широкое распространение и и буржуазной историографии XX в.[245] При этом некоторые наиболее отрицательные черты этой концепции (отказ от признания эволюции права в Остготском королевстве, идеализация консервативного и якобы надклассового характера остготского законодательства и т. п.) получили в новейшей литературе дальнейшее развитие[246]. Вместе с тем все сильнее стали звучать нигилистические нотки в оценке такого важного памятника остготского законодательства, как эдикт Теодориха. За последнее время романистические и националистические тенденции были доведены до крайности в буржуазной итальянской историографии; отдельные ученые даже дошли до отрицания принадлежности эдикта к памятникам остготского времени. Так, итальянский ученый Дж. Висмара[247] утверждает, что эдикт Теодориха относится к вестготскому, а не остготскому праву. «Надо перестать гордиться, — пишет Дж. Висмара, — источником, который мы всегда приписывали нашей стране и констатировать более важный факт: римское право непрерывно держалось в Италии как общее право, основанное на императорской власти, до лангобардского вторжения»[248]. Концепция Висмара не находит подтверждения в источниках и не может, на наш взгляд, поколебать общепризнанного в науке мнения о принадлежности эдикта Теодориха остготскому законодательству в Италии.