Ицзин. Книга Перемен

Один из смыслов части данного стиха заключается в том, что истинный эликсир находится в человеческом теле, в самом человеке, и поэтому не надо искать его во внешних вещах, вдали. Этот мотив, рефреном проходящий по всему тексту, еще раз свидетельствует об интровертивности даосского этического идеала, реализуемого в контексте внефеноменального ритуализма внутренней алхимии.

[5]

Танцует тигр, [ввысь] взмывает дракон –
бушуют ветры и волны;

В середине, в центре – истинное место

рождения сокровенной жемчужины,

Плоды рождаются на ветвях

в конце срока жары,

Младенец находится в лоне –

разве здесь есть различие?

Первоистоки на юге и севере,

образы триграмм сменили [места].

Огонь на рассвете и на закате

соединяется с Небесной осью.

Следует знать, что великое сокрытие [бывает]

и у живущих в шумном городе,

Зачем же непременно углубляться в горы,

чтобы быть в покое одиночества?

Первая строка этого восьмистишия связана с традиционными символами дракона и тигра как отображениями сил инь–ян. Дракон живет на дне моря, его среда – вода, но он образ ян, зарождающегося в глубинах инь (соответствует стихии дерева). Например, тигр живет в горах, в сфере ян (для китайцев гора и камень вообще – корень Неба на Земле – тянь гэнь), но он образ инь, рождающегося в сердцевине ян (соответствует стихии металла). Из триграмм дракону соответствует триграмма кань (вода), а тигру – триграмма ли (огонь), несмотря на противоположность их пространственной символики, т. к. в триграмме кань мы наблюдаем зарождение ян, а в триграмме ли – зарождение инь.

Одновременно тигр и дракон, как уже говорилось, – символы отрицательных и положительных пневм тела. Срединное положение первостихий занимает земля, объемлющая и инь ци, и ян ци. Здесь под серединой, или центром, понимается «котел желтого двора», средний энергетический центр микрокосма, второе киноварное поле, расположенное, по учению даосизма, в районе солнечного сплетения, т. е. в центре человеческого тела.

Желтый цвет – символический цвет стихии земли. Именно здесь адепт внутренней алхимии стремится создать первообраз бессмертного зародыша, будущего бессмертного тела – «сокровенную жемчужину» (сюань чжу), порожденную соитием двух пневм тела, тигра и дракона, чувств и природы, сердца и дыхания.

Бессмертный зародыш зреет в треножнике алхимика, которому уподобляется киноварное поле адепта, подобно плоду на ветвях дерева или зародышу в материнской утробе. Следует обратить внимание, что для даосского алхимика алхимический процесс является моделью процесса космического, моделью усовершенствованной и ускоренной.

Для внутреннего алхимика, в частности, процессы, протекающие в организме, уже сами по себе являются подобием космических (т. к. для него тело является микрокосмом) и, следовательно, подобием внешнеалхимического процесса (хотя сами адепты внутренней алхимии скорее процесс внешней алхимии сочли бы отображением процессов и микро- и макрокосмических). Эта концепция позволила даосам – приверженцам внутренней алхимии облечь описание ее процессов в собственную алхимическую терминологию.

Итак, бессмертный зародыш зреет в треножнике киноварного поля до тех пор, пока, превратившись в бессмертное, новое тело адепта не покинет через макушку головы старое тело, ставшее теперь уже пустой оболочкой, подобно тому как младенец в момент рождения покидает материнскую утробу. Таков смысл третьей и четвертой строки восьмистишия.

Второе четверостишие опять вводит нас в круг символики «Книги Перемен». На этот раз речь идет о триграммах «небо» и «земля» (цянь, кунь). Соответственно, они изображаются тремя сильными (небо) и тремя слабыми (земля) чертами, являясь образами чистого ян и чистого инь. По системе пространственного расположения триграмм, традиционно приписывающейся легендарному Фу-си и впоследствии соотнесенной со «Схемой из реки [Хуанхэ]» (хэ ту), триграмма «небо» располагается на юге, а триграмма «земля» – на севере, что как будто бы полностью соответствует логике чередования стихий (юг – чистое ян, север – чистое инь, юг – огонь (небо), север – вода (земля).

Однако на схеме пространственного расположения триграмм, традиционно приписываемой Вэнь-вану и позднее соотнесенной с другой магической картой – «Письменами [из реки] Лошуй» (ло шу), триграмма «небо» сдвинута на северо-запад, а триграмма «земля» – на юго-запад, т. е. небо как бы приобрело какие-то свойства инь (север), а земля – ян (юг).