Ицзин. Книга Перемен

Последняя строка завершает тему, еще раз уверяя адепта в успехе алхимического делания. Срок, указанный в этой строке, – стража чэнь, время с 7 до 9 утра, равно как и 5-й месяц года, – имеет также иносказательный смысл: это время роста ян, его возмужания, поэтому оно и выбрано Чжан Бо-дуанем для обозначения родившегося от соединения пневм зародыша будущего бессмертного тела, состоящего только из одного ян. Впрочем, все образы этого стиха не изобретены Чжан Бо-дуанем. Задолго до него они уже использовались глубоко чтимым Чжан Бо-дуанем и всей традицией внутренней алхимии Вэй Бо-яном (ср.: «Два периода сянь в гармонию привели свои эссенции, и свершилась субстанция и цянь, и кунь»).

Стиху соответствует гексаграмма «исправление порчи» (гу), состоящая из триграмм сюнь и гэнь.

[35(19)]

На вершине кряжа горы Хуашань
тигр-самец одиноко свистит;

На дне, в пучине моря Фусан,

самка-дракон одиноко вздыхает.

Желтая тетушка знает сама,

как их свести и сосватать;

Укажет, как стать им мужем-женой,

сердца воедино слить.

Данное четверостишие посвящено второстепенным третичным пневмам, производным от пневм, обозначаемых триграммами ли и кань. Их символика – триграммы дуй и чжэнь (см. выше, четверостишие 33(17)). Здесь третичная, отрицательная (иньная) пневма триграммы «водоем» (дуй) олицетворяется тигром-самцом. Гора Хуашань – одна из пяти священных гор древнекитайской религии – расположена на территории современной провинции Шэньси, т. е. в западной части страны (напомним, что запад в даосской символике связан с отрицательными пневмами – стихией металла). Вместе с тем в инь уже присутствует зародыш ян, поэтому здесь речь идет о тигре-самце.

Фусан – мифическая страна в восточных морях (иногда отождествляется с Японией), здесь – синоним восточных морей. Символика востока связана с янными пневмами стихии дерева. Соответственно, в ян уже присутствует инь, почему речь и идет о драконе-самке. Иньные и янные пневмы триграмм дуй и чжэнь стремятся к соединению друг с другом, что отображено в призывном свисте и вздохах тигра и дракона.

«Желтая тетушка» (сваха) – эпитет земли как посредствующей стихии (хуан по). Здесь под желтой тетушкой понимается сердце как срединный орган, регулирующий взаимопереход и соединение пневм, соитие которых (пневмы становятся супругами) также вносит свою лепту в зачатие бессмертного (киноварного) зародыша.

Стиху соответствует гексаграмма «посещение» (линь), состоящая из триграмм дуй и кунь.

[36(20)]

На Западной горе Сишань
свирепствует белый тигр;

В Восточном море не может

найти места зеленый дракон.

Двумя руками ты их схвати,

страви их, чтоб насмерть дрались;

Тогда, превратившись, вдруг станут они

комком золотого пурпурного инея.

В этом четверостишии, построенном точно по тому же образцу, что и предыдущие, речь идет уже о соединении вторичных инь ци и ян ци (триграммы кань и ли). Потому и их цветовая символика дана более четкой: тигр белый (запад, металл), дракон сине-зеленый (цин – восток, дерево). В алхимической терминологии это свинец и ртуть, но незрелые. Дракон и тигр безумствуют в своем обособлении, одиночестве, стремятся к соединению. Однако само это соединение описано в данном четверостишии не в виде соития, как в предыдущих, а в виде смертельной битвы между драконом и тигром. Впрочем, разница не так уж и велика, если учесть, что китайские трактаты по «искусству внутренних покоев» (эротология) часто писались в форме сочинений по военному искусству, в которых супруги сравнивались с воителями (ср. описание эротических сцен в романе «Цзинь, Пин, Мэй»). Но здесь образ смертельной схватки имеет и дополнительную нагрузку: пневмы, соединяясь, порождая эликсир, гибнут как таковые, переходя в новое качество андрогинного зародыша.

«Золотой пурпурный иней» (цзы цзинь шуан) – тот элемент, та сторона эликсира, бессмертного зародыша, которая образуется от соединения пневм, обозначаемых триграммами «огонь» и «вода» (ли и кань).

Стиху соответствует гексаграмма «созерцание» (гуань), состоящая из триграмм кунь и сюнь.

[37(21)]