Иудаизм. Древнейшая мировая религия

Или возьмем, казалось бы, сугубо политические дискуссии о том, каково место Сиона в еврейской жизни, каким должно быть еврейское государство, можно ли обменивать территорию на мир и как выстраивать отношения с палестинскими арабами и арабскими соседями. Теология имеет к ним самое прямое отношение: религиозные поселенцы на оккупированных территориях обосновывают свои притязания ссылками на богословские источники. Аналогичным образом поступают религиозные политические партии и антисионистская община харедим. К сожалению, эти аргументы не назовешь выверенными и утонченными: сказывается отсутствие богословского образования. Вообще в традиционном иудаизме тщательно обосновывались лишь вопросы галахи, а вопросы агадические (в том числе богословские) обычно оставлялись открытыми и обсуждались менее строго. Сохранение этого традиционного подхода в некоторых кругах – в то время, когда требуется большая богословская точность, поскольку принципиальные расхождения носят скорее богословский, чем галахический, характер, – привело к низкому уровню аргументации, особенно в Израиле, где даже у традиционных евреев дискуссии часто заканчиваются тем, что участники выкрикивают слоганы в адрес друг друга. А это уж совсем не в духе Талмуда.

Секулярному иудаизму также не хватает продуманности и систематичности в дебатах о религии (хотя в политических спорах уровень аргументации весьма высок). Секулярный еврейский гуманизм вырос из еврейского Просвещения с его антирелигиозной закалкой, а потому игнорировал богословское развитие, о котором мы говорили в главе 7. Его интеллектуальные лидеры часто ведут полемику так, словно современной теологии не существует. Бога отрицают довольно грубым и незамысловатым образом: дескать, это лишь библейский персонаж и пережиток старины. Почти никто из них не отдает себе отчета в том, что уже несколько десятилетий реконструкционистские мыслители ищут еврейскую идентичность и еврейские ценности, при которых не предполагается вера в сверхъестественное, и что общая платформа может быть найдена с некоторыми реформистскими авторами. Собственных позитивных идей у секулярного иудаизма пока мало. Его представителям легко критиковать архаические и монолитные формы иудаизма, господствующие в Израиле, но есть масса такого, чего они не замечают: более тонкие формы еврейской теологии, проблемы психологии религии, а также квазирелигиозные элементы в самой секуляристской традиции (например, в учении АД. Гордона). Дискуссии по этой тематике еще впереди, и они способны многое принести иудаизму.

Теология Холокоста пока находится в тупике. В этой области также возможен плодотворный диалог между религиозными и секулярными мыслителями: не с целью поспорить об интерпретациях прошлого, а чтобы наметить перспективы для будущего согласия и взаимопонимания. Секуляристы бросают вызов теистическим философам, увязшим в болоте теодицеи, да и вообще всем, кто пытается защитить классические представления о Боге. Классическая теология стала одной из жертв Холокоста, и сейчас востребованы мнения не только верующих, но и скептиков, агностиков, даже атеистов.

Еще одна перспективная область – Завет. Холокост и возрождение Израиля заставляют переосмыслить многие стереотипы, касающиеся Завета и важные в дискуссии об исторической роли и судьбе еврейского народа. Здесь также тема свидетельства. Евреи часто ощущали себя призванными свидетельствовать о Боге, и во времена гонений это чувство обострялось. Один из ярких примеров – Холокост, причем мир действительно обратил внимание на еврейскую катастрофу. Но необходимо ли свидетельствующему народу страдать, чтобы нести подлинное свидетельство? И если да, что это значит для Израиля и его желания свидетельствовать среди успеха и процветания? Или вся концепция свидетельства в принципе построена неверно? Эти вопросы чрезвычайно важны, и при их обсуждении важно услышать, что скажут секуляристы.

К развитию постмодернизма были причастны некоторые известные евреи (особенно во Франции), но сам он мало повлиял на еврейскую мысль. Следует, однако, сказать о выдающемся философе, который обладал удивительным даром объединять религиозных и нерелигиозных авторов, придавать еврейской религиозной мысли нестандартный и творческий характер, а также подстегивать еврейскую этическую рефлексию: это Эммануэль Левинас (1906-1995). Он был хорошо известен во Франции, где часто выступал на встречах французско-еврейских интеллектуалов с очень необычными постмодернистскими прочтениями Талмуда, но в англоязычном мире обрел влияние лишь в конце жизни. Ученик Гуссерля и Хайдеггера, Левинас был мыслителем европейского масштаба. Он хорошо знал еврейскую традицию, и на его идеи сильно повлиял Холокост.