Иудейская война

4. Сабин в Риме, получив известие о приближении Антония, почувствовал себя настолько уверенно, что вместе с отрядами ночной стражи под покровом темноты занял Капитолий. На рассвете к нему присоединились многие из знати, в том числе и сын его брата Домициан, главный залог его упований на победу. Вителлий же не столько беспокоился из-за Прима, сколько кипел гневом на тех, кто отложился вместе с Сабином: его врожденная свирепость возбудила в нем жажду благородной крови, и он бросил против Капитолия ту часть своего войска, которая возвратилась с ним в Рим. Обе стороны выказали в сражении незаурядное мужество, однако в конце концов сказался численный перевес, и войска из Германии заняли холм. Домициану и многим из первых римских граждан удалось чудесным образом бежать, однако все остальные были убиты. Сабин был доставлен к Вителлию и казнен, сокровища храма разграблены воинами, и само святилище предано огню.

На следующий день в город вступил Антоний с войском. Вышедшие ему навстречу воины Вителлия завязали сражение в трех частях города и все до одного были убиты. Тут из дворца вышел пьяный Вителлий, который, словно на исходе бесчинного пиршества, жадно поглощал какую-то еду. Он был протащен через толпу, подвергнут всевозможным оскорблениям и истязаниям и заколот посреди Рима после восьми месяцев и пяти дней правления — я думаю, что если бы ему довелось прожить дольше, то всей империи недостало бы на удовлетворение его похоти. Число остальных погибших превышало 50 тысяч. Все это произошло в 3-й день месяца Апеллея.

На следующий день в город вступил Муциан с войском и положил конец убийствам, совершаемым людьми Антония: ведь они все еще обыскивали дома и предавали смерти воинов Вителлия вместе с многочисленными гражданами, подозреваемыми в сочувствии к нему, позволив своему гневу предупредить тщательное разбирательство каждого дела. Он вывел вперед Домициана и представил его народу как главу государства до тех пор, пока не прибудет его отец. Свободный теперь от страха народ славословил Веспасиана как императора, празднуя одновременно как его воцарение, так и свержение Вителлия.

5. Добрые вести из Рима достигли Веспасиана по его прибытии в Александрию. Со всех концов империи сошлись сюда посланники, чтобы разделить его радость, так что город, по величине уступавший только Риму, не был в состоянии вместить такого наплыва народа. Сейчас, когда он утвердился во всей империи и Рим был столь неожиданным образом спасен, мысли Веспасиана вновь обратились на завершение иудейского похода. Поскольку, однако, он желал по окончании зимы самолично отправиться в Рим, а пока был занят спешным приведением в порядок дел в Александрии, то на завоевание Иерусалима он послал своего сына Тита в сопровождении отборных войск. Тит прошел сушей до Никополя, отстоящего от Александрии на 20 стадиев, здесь поместил войско на военные суда и поднялся вверх по Нилу через область Мендес до города Тмуис. Высадившись здесь, он совершил переход до городка Танис, где разбил лагерь; следующей его стоянкой был Гераклеополь, третьей — Пелусий. Здесь он сделал двухдневную передышку, на третий же день пересек Пелусийские устья и после дневного перехода по пустыне разбил лагерь у храма Зевса Касийского. На следующий день он выступил к Остракину — на этом переходе не было воды, так как даже тамошние жители доставляют ее из других мест. Следующая стоянка была в Ринокоруре, откуда он продвинулся к Рафиаху — городу, находящемуся в пределах Сирии, где сделал четвертую стоянку. В пятый раз он разбил лагерь в Газе, оттуда продвинулся в Ашкелон, из Ашкелона — в Явне, из Явне — в Яффу, а из Яффы — в Кесарию, где решил собрать все свои остальные силы.

Книга пятая

I

1. Итак, Тит, прошедши описанным образом пустыню от Египта до Сирии, прибыл в Кесарию, где было решено предварительно собрать все силы. Но в то время, когда он находился в Александрии, помогая отцу в утверждении только что вверенной ему Богом власти, междоусобная борьба в Иерусалиме обострилась еще более. На сей раз в ней были замешаны три стороны, ибо в одной из партий произошел раскол — вне всякого сомнения, лучшее и наиболее справедливое из событий, могущих произойти в столь злополучных обстоятельствах. Мы уже описали ранее нападение зелотов на горожан, ознаменовавшее начало гибели города, в точности изложив его истоки и бедственные последствия; что же касается этого нового раздора, то мы будем недалеки от истины, если назовем его междоусобицей внутри междоусобицы, подобием того, что случается с взбесившимся хищником, который, за неимением другой пищи, начинает пожирать собственную плоть.