Иудейская война

7. Тот, кто происходил из рода священников, но вследствие какого-либо увечья не допускался до несения службы, находился вместе со священниками, не имевшими телесных недостатков, по внутреннюю сторону выступа и получал причитавшуюся ему в силу его происхождения долю, хотя и носил обыкновенную одежду (ведь облачаться в священные одежды мог только тот, кто совершал богослужение). К жертвеннику же и к святилищу могли восходить только священники, лишенные телесных пороков: они облекались в виссоновые одежды и из благоговения к священным обрядам строжайшим образом воздерживались от несмешанного вина, чтобы невзначай не допустить какого бы то ни было нарушения обряда.

Вместе с ними всходил и первосвященник, но не во всякий день, а только по субботам и новолуниям или в те дни года, на которые приходился какой-нибудь еврейский праздник или всенародное торжество. Для совершения службы он надевал пояс покрывавший ему бедра вплоть до чресел, и нижнюю одежду из льна, а сверху облекался в облегающую тело и спускающуюся до самых пят гиацинтовую одежду, обшитую кистями. На этих кистях висели, чередуясь друг с другом, золотые колокольчики и гранатовые яблоки: первые долженствовали служить символом грома, а вторые — молниями. Верхняя одежда прикреплялась к груди разноцветной повязкой, сплетенной из пяти лент тех же самых материалов — золота, пурпура, багряницы, виссона и гиацинта, — из которых, как мы уже рассказывали, были сотканы храмовые занавески. Из них же было сделано и наплечное одеяние, но золота в нем было больше, чем остальных материалов. Видом своим оно походило на панцирь и скреплялось двумя золотыми застежками, в которые были вправлены выдающиеся своей красотой и величиной сардониксы с вырезанными на них именами колен [еврейского] народа. С другой же стороны к нему четырьмя рядами прикреплялись двенадцать других камней по три в каждом ряду: сердолик, топаз и смарагд в первом ряду, карбункул, яшма и сапфир — во втором, агат, аметист и лигирион — в третьем, оникс, берилл и хризолит — в четвертом. Здесь тоже на каждом камне было вырезано имя одного из колен. Голову покрывала тиара: она была из виссона, а сверху увенчивалась гиацинтовой тканью; вокруг нее шел еще один венец, золотой, с вырезанными в нем священными буквами, именно, четырьмя гласными. Однако это облачение он надевал не во всякое время (обыкновенно он носил более простые одежды), а лишь тогда, когда вступал в Святая Святых. Только он один мог входить туда, и это случалось единственный раз в году, в день, когда все евреи постятся в честь Бога. О городе и Храме и касающихся их обычаях и законах мы еще будем говорить более подробно, так как немало осталось такого, что можно было бы рассказать об этих предметах.

8. Что же касается Антонии, то она была расположена на пересечении двух колоннад первого храмового двора, западной и северной, и построена на обрывистой со всех сторон скале, возвышавшейся на высоту пятидесяти локтей. Это произведение царя Ирода более всех остальных делало явным прирожденное величие его замыслов. Прежде всего, начиная от самого основания скала была покрыта гладкими каменными плитами, служившими как для украшения, так и для того, чтобы всякий, кто попытается подняться по ней, соскальзывал вниз. Далее, уже перед самым зданием башни находилась стена высотой в три локтя, и лишь за ней вздымалась во всю свою высоту 40 локтей Антония. Внутренность ее по размерам и устройству ничем не отличалась от дворца: она разделялась на покои всевозможного вида и назначения, были в ней и дворы с колоннадами, и бани, и обширные площади для размещения войск, так что если судить по тому, что она заключала в себе все необходимое для жизни, она могла бы считаться городом, если же принять в расчет всю ее пышность — царским дворцом. По общим своим очертаниям являясь башней, Антония имела еще по башне на каждом из своих четырех углов; три из них имели по пятидесяти локтей высоты, а та, что стояла на юго-восточном углу, была семидесяти локтей, так что с нее можно было обозревать весь Храм. Там, где Антония соприкасалась с колоннадами Храма, с обеих сторон шли вниз лестницы, по которым спускались воины римского гарнизона (ведь здесь всегда стояла римская часть, и во время праздников воины в полном вооружении растягивались вдоль колоннад, чтобы предупреждать проявления возмущения в народе). Ибо точно так же, как Храм господствовал над городом, Антония господствовала над Храмом, и потому здесь размещался гарнизон всех троих; Верхний же город имел свою собственную крепость, именно дворец Ирода. Что же касается холма Бет-Зета, то он, как я уже сказал, был отделен от Антонии; на этом, самом высоком из холмов располагалась часть Нового города, и он единственный закрывал с севера вид на Храм. Впрочем, поскольку о городе и его стенах я еще собираюсь говорить более подробно в будущем, то сказанного пока достаточно.

VI