Юг в огне

— Ну, еще бы! Будто совсем другим человеком стал… Да у нас и лектора-то были, боже мой!.. Луначарский однажды выступал и другие товарищи. Нашим курсам придавали большое значение… Полтора месяца ежедневно с утра до вечера занимались…

— Завидно, — сказал Буденный. — Ну, теперь ты кое-кого уму-разуму будешь поучать…

— Постараюсь… — улыбнулся Прохор. — Семен Михайлович, ты к себе в часть едешь?

— Да.

— Возьми меня с собой. Мне обязательно надо съездить в полк. Там вещи остались, конь…

— А назначение когда получишь?

— Через несколько дней. Вот я и хотел воспользоваться пока свободным временем, чтоб съездить в свой эскадрон… проведать товарищей да вещи и коня взять…

— Мы сейчас перебрасываемся на другой участок фронта, — сказал Буденный. — Предстоят жаркие бои, пожалуй, некстати поедешь к нам…

— А вот и я немножко разомнусь, Семен Михайлович, — засмеялся Прохор. — А то уже отвык от боевой обстановки…

— Ну уж это ты, Прохор, брось, — шутливо погрозил Буденный. — Из-за тебя меня взгреют, если узнают, что ты в бою будешь участвовать… А вообще поехать — поедем. Проведаешь товарищей.

Они уселись в тачанку и поехали.

* * *

Обнаружив, в связи с уходом двух кавбригад на правый фланг, ослабление левого фланга красных, белые повели энергичное наступление на село Дубовый Овраг и населенную немцами колонию Сарепту.

Обстановка для красных, сразу же сложилась тяжелая. Пехотные части и кавалеристы, прикрывавшие подступы к Царицыну с юга, не выдержали напора белых и медленно стали отходить.

У белых был простой расчет. Они намеревались ударом с севера отрезать пути отступления X армии, разбить пополам царицынскую группу, изолировать ее от частей Южного фронта. Для этой цели белые сосредоточили между Царицыном и Камышином в районе Ладное — Давыдовка — Ивановка крупные отряды кавалерии.

В то время, когда кавалерийская часть Буденного перебрасывалась из Сарепты, белогвардейская кавалерийская бригада под командованием войскового старшины Чернышева, заменявшего Константина Ермакова, при поддержке нескольких артиллерийских батарей, повела наступление на поселок Дубовку, где в это время находилась бригада Булаткина. Полки Булаткина отбросили белогвардейскую кавалерию. Но белые для поддержки бригады Чернышева подбросили пехотные части. Но и это не помогло. Бригада Булаткина стояла крепко, и выбить ее из Дубовки не удавалось.

Тогда на помощь Чернышеву пришли полки генерала Голубинцева и дивизия генерала Кравцова. Все эти части одновременно ударили на Дубовку. Им удалось выбить из поселка полки Булаткина и поддерживающую их 39-ю стрелковую дивизию.

Положение осажденного Царицына в это время особенно стало тяжелым. Белогвардейцы нажимали со всех сторон. Кавалерийская бригада вместе с 37-й стрелковой дивизией, удерживающие напор белых в районе Сарепты, не выдержали и начали отход. При этом кавбригада попала в чрезвычайно трудное положение. Четвертый кавалерийский полк, под натиском белых, вынужден был отойти по льду через Волгу. Крымский кавалерийский полк под командованием Тимошенко отбивался от белых на крутом обрывистом берегу Волги. Полк этот мог бы погибнуть, если б не вовремя посланный на выручку автоброневик, смело врезавшийся в гущу белых. Кавалеристы под ураганным орудийным и пулеметным огнем противника проскочили через Волгу по льду. Полк был спасен.

Белогвардейцы теперь вслед за красными переходили Волгу по льду. Бои шли на подступах к городу. Вот-вот, казалось, волжская твердыня падет и в Царицын войдут белые…

Перебрасывая свою бригаду, Буденный ничего не знал о создавшемся положении. В пути он получил приказ командующего армией форсированным маршем идти на Дубовку и вступить в бой с войсками генералов Кравцова и Голубинцева.

Буденный с небольшим отрядом конников мчался по заснеженной дороге впереди своей бригады. Не теряя дистанции, за ним следовали полки…

Еще издали из-за небольшого мелкого леска слышались ружейная трескотня, приглушенные голоса людей. Изредка залповыми ударами били батареи.

Выслав разъезды и выяснив обстановку, Буденный сейчас же развернул полки в лаву. С криками и гиканьем красные конники атаковали конницу генерала Кравцова с тыла.

Совершенно неожиданно для белых с заснеженного пригорка, как стая птиц, взблескивая на холодном, морозном солнце шашками, мчались красные кавалеристы…

Спешенные казачьи полки генерала Кравцова в это время, лежа в наскоро вырытых окопчиках, вели ружейную перестрелку с красными. При виде зашедших им в тыл красных конников они в панике бросились к своим лошадям, находившимся с коноводами в балке. Торопливо вскакивая в седла, они намеревались умчаться прочь.

— Ни с места, сволочи!.. Зарублю сукиных сынов!.. — исступленно кричал генерал.

Больших трудов стоило Кравцову удержать казаков от бегства…

Кое-как построив их развернутым фронтом, он перекрестился. Подняв высоко вверх шашку, закричал:

— С богом, братцы!.. За мной!.. Впе-еред!.. — и, пришпорив коня, ринулся навстречу буденновцам. С шумом, с гвалтом рванулись вслед за ним и казаки…

X

Прохор, не утерпев, принял участие в битве.