Юг в огне

— Да, — сказала девушка, тоже подходя к забору. — Я долго болела. А теперь выздоравливай. Мы с вами не знакомы, давайте познакомимся, протянула она свою исхудавшую руку. — Неудобно как-то — соседи, а не знакомы, — Маша Калинина.

Виктор назвал себя и пожал ее руку.

— Мариночка! — крикнула Маша своей подруге. — Иди сюда, познакомься с моим соседом!

— Сейчас, Машенька! — отозвалась та.

Виктор побледнел. Голос девушки его поразил. Сердце учащенно забилось.

— Марина, ты? — неуверенно спросил он.

Девушка у куста выпрямилась и недоумевающе посмотрела не него.

— Виктор! — вдруг закричала она взволнованно. — Боже мой!..

По щекам ее потекли слезы.

Виктор перескочил через забор, бросился к ней, обнял.

— О чем же ты плачешь, Мариночка?

— А ты не понимаешь? — сквозь слезы любящими глазами посмотрела она на него и, прижимаясь мокрой горячей щекой к его лицу, прошептала: — От радости, родной, от радости. Если б ты знал, как я истосковалась по тебе!.. — И, не стесняясь подруги, стала целовать его.

— Ну, я пойду, — растерянно сказала Маша.

— Машенька! — крикнул Виктор. — Не уходите.

— Нет, — улыбнулась Маша, — зачем же вам мешать? Лучше поговорите с Мариночкой, а потом приходите ко мне. Я вас чаем угощу с вареньем…

— Хорошо, — быстро согласился Виктор. — Мы поговорим, а потом придем к вам чай пить.

Он перепрыгнул через забор, помог и Марине перелезть.

В комнате Виктора они просидели весь день, рассказывая друг другу о себе, о своей жизни во время разлуки.

— Теперь мы с тобой, Витенька, никогда не расстанемся, — прижалась к нему Марина.

— Никогда! — целовал ее Виктор.

О том, что их ждала Маша, они забыли.

* * *

Какое счастье было для Виктора каждый день видеть любимую девушку, беседовать с ней, слышать ее голос, гладить ее мягкую руку, ощущать запах ее волос, заглядывать в ее чудесные темные миндалевидные глаза!..

Часто он брал ее за руки, с восхищением смотрел в глаза.

— Мариночка, ты чудо! — говорил он.

— Ну уж и чудо, — смеялась она. — Таких чудес на свете миллионы. Вот ты, Витенька, это другое дело… Я чувствую, ты — необыкновенный человек… Мне кажется, что ты что-то делаешь большое, огромное, важное…

— Да-а, — сказал он задумчиво. — Ты, возможно, права…

— Витенька, я тебе буду помогать, — проговорила она. — Можно?..

— Мариночка, не сейчас, а потом… Мы еще поговорим об этом… Ты, Мариночка, предполагаешь, наверно, что все это так просто? Нет… Сколько уже арестовано наших товарищей. Вот недавно у нас очень многих арестовали и казнили… Мы готовились их спасти, спасти также нашего руководителя Журычева… но не удалось…

— Его убили?

— Белогвардейские контрразведчики шашками за городом зарубили. Между нами завелся провокатор. Предал… Контрразведчики узнали о нашем плане и все сделали так, что мы уже ничего не смогли предпринять. Уверенность у нас была большая, что мы Журычева и его товарищей спасем. Но этот провокатор! Эх, если б знать, кто он!..

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Виктор.

Вошел Василий Афанасьев.

— Здравствуйте! — сказал он и с любопытством посмотрел на Марину.

— Познакомься, Вася, — заметив его взгляд, произнес Виктор. — Моя хорошо знакомая барышня Марина.

— Очень приятно, — улыбнулся Афанасьев, пожимая Марине руку. — Витин товарищ — Василий Афанасьев.

Присев на диван, Василий закурил.

— О чем это вы так оживленно беседовали? — спросил он.

— Да так просто, — нехотя сказал Виктор.

— Да не так просто, — усмехнулся Афанасьев, пуская причудливое кольцо дыма к потолку. — Я еще в коридоре услышал, вы о каких-то провокаторах говорили…

— Не знаю, как ты мог услышать, — пожал плечами Виктор. — Мы очень тихо разговаривали. — «Подслушивал, что ли?» — подумал он. Но тотчас же устыдился этой мысли.

— Понимаю, — обиженно проворчал Афанасьев. — Таишься от товарища.

— Да ты что, Вася? — вскрикнул Виктор. — Как ты мог допустить такую мысль? У меня от тебя тайн не бывает. Разве я могу от тебя что-нибудь скрывать? Мы, действительно, говорили о провокаторах… Я сказал, что вот мы готовили освобождение Журычева из тюрьмы, а какой-то провокатор провалил все это, и Журычева казнили…

— А какое ты право имеешь об этом рассказывать каждому? — холодно посмотрел на него Афанасьев. — Вот ты-то и есть провокатор.

— Каждому? — всплеснул руками Виктор. — Разве Марина «каждая»? Это ж моя невеста… Понимаешь, невеста!.. Она — мой друг, и разве я не могу быть с ней откровенен?.. Я ей верю, как самому себе, как верю тебе, или, скажем, Ивану Гавриловичу Семакову…

— Ах, вот какой ты, Виктор! — с горечью сказал Афанасьев. — Ты меня, твоего ближайшего друга, соратника по революционной работе, ставишь на одну доску с… этой барышней. Вы меня извините, Марина, — взглянул он на нее, — может быть, для вас это и оскорбительно слышать, но я привык всегда говорить правду… Обидно, Виктор, очень обидно… Вот как ты относишься к своим обязанностям подпольного работника, коммуниста… Ты на меня не обижайся, Виктор, хоть ты мне и близкий товарищ, но партия, подпольная наша парторганизация для меня дороже. Я не могу скрыть этого факта… Имей в виду, говорю тебе об этом как старший товарищ.