Юг в огне

— Ладно, не скажу, — проворчал старик и задумался.

Василий Петрович понял, для чего понадобился Котову Свиридов. Видимо, Свиридов здесь выполняет роль шпиона и сообщает Константину сведения о силах красногвардейского отряда, находившегося в станице. Одним словом, содействует его разгрому… Но командиром этого отряда ведь Прохор!.. Знает ли об этом Константин?..

Тут есть над чем призадуматься старику. На его глазах должна разыграться трагедия — битва между его сыновьями. Как же тут быть? Чью же сторону поддерживать? Кому сочувствовать?

Старик думал: «Константин — полковник. Чего доброго, генералом еще будет. Ведь это же наша гордость, гордость ермаковской семьи! Константин умный человек. Он за восстановление справедливости пошел. За благородных людей стоит, за генералов, за помещиков… А Прохор?.. Тьфу! Нечистый дух! — закипая злобой против младшего сына, мысленно ругается Василий Петрович. — Отцеотступник!.. Ишь, собрал голь перекатную и хочет с ними свою власть установить… Наказать!.. Наказать надо такого своевольника!.. Ишь ты, ведь связался с большевиками… Нет такому сыну прощения… Пусть с ним расправится Константин.»

— Так что ж ты молчишь-то, хозяин? — спросил казак. — За Свиридовым, говорю, надо послать…

— Зараз пошлю, — сказал Василий Петрович и, встав, решительно вышел на кухню и послал Захара за Максимом Свиридовым.

IX

Рождался великолепный солнечный день. Воздух после дождя чистый и прозрачный, как хрусталь, был недвижим. Капли на листве переливались всеми цветами радуги. Уличные лужи курились лиловыми струйками пара. Пахло прогорклым кизячным дымом — бабы затапливали печи. С ревом и мычанием шла на пастбище скотина. По ясному небу торопливо куда-то мчались позолоченные, белые, как клубы свежего снега, пушистые и воздушные облака. Ныряя в облаках, радуясь солнечному обилию, с резким звоном резвились, кувыркались птицы.

У школы выстраивались красногвардейцы. За станицу выезжали в разъезды кавалеристы. Шли пехотинцы в заставы.

Отогнав коров на пастбище, Надя несмело подошла к школе. Она остановилась в нерешительности, оглядывая чужие лица красногвардейцев, разыскивая брата. Но среди них Прохора не было видно.

— Эй, девонька! — озорно закричал ей молодой казак, сидя на лошади. Иди, голубенок, ко мне… Посажу тебя к себе на коня и умчимся в далекие края… Будем поживать да детей рожать…

— Не дури, Мишка, — осадил его второй казак постарше. — Это ж сестра нашего командира.

— Ну? — смутился парень. — Да я будто ничего плохого ей не сказал. Я так это, шутейно…

— Гляди, а то он те даст — шутейно… — усмехнулся его товарищ и крикнул девушке: — Эй, барышня, тебе кого надобно?.. Не брата ли?.. А то позову…

— Да, — ответила Надя. — Мне надо увидеть братца Прохора Васильевича.

— Вот писарь его идет, — указал казак на спускавшегося по ступеням крыльца школы молодого темноволосого парня. — Эй, Шушлябин!

Юноша взглянул на казака. Тот кивнул на Надю.

— Командир вон ей нужен. Позови!

Шушлябин взглянул на девушку. Лицо его просветлело. Придерживая шашку, висевшую у него на боку, он подбежал к ней:

— Надюшка, милая!

— Митенька, — нежно взглянула на него Надя. — Позови брат. Нужен мне…

На лице Дмитрия промелькнула тень разочарования.

— Я думал…

— Да я и к тебе тож, милый, — ласково шепнула она. — Шла и думала о тебе… Думаю, хоть одним глазком бы увидеть… И вот, видишь, довелось…

Дмитрий заулыбнулся:

— Ишь, хитрая ты какая… Зачем тебе Прохор Васильевич?

— Надо, Митенька, надо.

— Секрет, что ли?

— Пока — да.

— От меня-то? — обиделся парень.

— Ну, подумаешь, какой ты обидчивый, Митенька, — снова нежно взглянула девушка на него. — Батя послал меня за ним…

— Твой отец? — изумился Дмитрий. — Да ты что?.. Они ж в ссоре?

— Ну, вот не знаю. Велел позвать.

— Ладно, сейчас позову, — сказал Дмитрий и, озираясь на казаков, прошептал: — Где ж, Наденька, с тобой ныне встретимся?

— Приходи вечерком к нашему саду, — также прошептала девушка, словно их кто-то мог подслушать, хотя близко никого не было.

И снова, придерживая шашку, чтоб не мешала, Дмитрий легко взбежал по ступеням и исчез в дверях школы.

Появился Прохор. Он был перекрещен ремнями: на одном боку висела шашка с серебряным эфесом и темляком, на другом — кобура с наганом. Увидев сестру, он кивнул ей, улыбнулся… Гремя ножнами шашки, сбежал по ступеням.

— Ты чего, сестричка?

— Батя велел зараз же прийти.

— Да мне уже Митя об этом сказал, — усмехнулся Прохор. — Удивительное дело, чего я ему понадобился!.. Ведь он даже видеть меня не хотел…

— Не знаю, братец. Велел беспременно прийти. Будто дело у него к тебе серьезное есть… Пойдем, Проша, а то он меня изругает…

Прохор, в недоумении пожимая плечами, раздумывал над тем, стоит идти к отцу или нет, все же решил пойти.

— Ладно, сестричка, пойдем. Подожди только — я тут распоряжения кое-какие отдам…

Он быстро сходил в школу, и они направились к своему дому. Дорогой Надя, взяв с брата слово, что он об этом никому не скажет, рассказала ему о незнакомом казаке, который вечером в грозу к ним приходил и с которым отец долго о чем-то разговаривал в горнице.