Югославия в XX веке: Очерки политической истории

В то же время официально признанных югославских наций становилось все больше. Именно к этому времени относится оформление в Югославии так называемой мусульманской нации. Этот вопрос имел в социалистической Югославии свою предысторию. По переписи 1948 г. боснийские славяне-мусульмане фигурировали как «мусульмане неопределившиеся», т.е. как лица затруднившиеся назвать свою национальность; в 1958 г. они записывались как «югославы неопределившиеся»; в 1961 г. как «мусульмане» ^категория этнической принадлежности). Наконец, в ходе переписи 1971 г. боснийские мусульмане в графу «национальность» вписывали себя уже как «мусульмане в смысле народности»⁹. Это сразу же возродило старые австро-венгерские построения о существовании якобы еще в то время отдельной «боснийской нации», «боснийском языке». А главное - в Боснии и Герцеговине вдруг появилась «титульная нация», республика стала ассоциироваться преимущественно с боснийскими мусульманами (хотя они всегда составляли меньше половины ее населения). Вскоре в Боснии заметно оживилась деятельность мусульманских организаций, которая особенно усилилась в 1978-1979 г. после исламской революции в Иране¹⁰.

Одним из последствий реформ 1960-х годов, открывшим путь децентрализации и рыночным механизмам, было усложнение положения слаборазвитых республик и краев. До этого государство централизовано направляло основную часть инвестиций на их индустриализацию и другие нужды. И это приносило определенные плоды. За 1947-1965 годы объем промышленного производства Черногории увеличился в 21,7 раза, Боснии и Герцеговины - в 8 раз, Македонии - в 8,4 раза, Косова - в 5,6 раза (по Югославии в целом - в 6 раз).

Однако после 1965 г. инвестиционная политика резко изменилась. Теперь основные средства вкладывались прежде всего в развитие обрабатывающих отраслей промышленности, предприятия которых находились, главным образом, в Словении и Хорватии. Так, в 1971 г. инвестиции в основные средства производства составили в Хорватии 23,7 %, в Словении - 15,5 % (около 40 % на две республики) от общей суммы капиталовложений Югославии. В то же время в промышленность Македонии было вложено -6,1 %, а Черногории - 3,6 % инвестиций. Определенную роль в таком раскладе сыграло и то, что в отличие от остававшихся под контролем государства цен на продукцию сырьевых отраслей (которые концентрировались в слаборазвитых республиках), цены на продукцию обрабатывающей промышленности складывались на рынке. Проблема занятости также наиболее остро ощущалась именно в слаборазвитых республиках. Попытки исправить ситуацию встречали сопротивление со стороны наиболее развитых республик, не желавших поступаться своими доходами¹¹.

На всем протяжении послевоенного развития отмечался разрыв между теоретическими положениями о путях преодоления межнациональных противоречий и практикой, которая невольно вела к их обострению. Положение об опережающих темпа] роста экономики слаборазвитых республик и краев так и не было реализовано. «В условиях развития товарно-денежных отношений, ослабления регулирующей рол.! федерации и экономической самостоятельности республик, - пишет В. Каменецкий. -слаборазвитые регионы вряд ли могли рассчитывать на сколько-нибудь серьезную п:-мощь государства»¹².

Между тем власти Югославии упорно продолжали проводить политику децентрализации, полагая, что именно так можно сгладить межнациональные противоречия. Титовская Югославия стала уходить в сторону от сверхцентрализованного советского федерализма, однако это отнюдь не уменьшило остроты национального вопроса.

Кроме нового слова в федеративных отношениях, югославский эксперимент был дополнен изобретением так называемых организаций объединенного труда и делегатскс# системы. Идеи для новой реформы Э. Кардель и другие югославские руководители по-прежнему черпали из марксистских постулатов об отмирании государства и ассоциапи» свободных производителей. Главной целью было покончить с так называемыми менеджерами и технократами, которые окрепли в годы экономических реформ и превратились в Югославии в реальную силу, способную потенциально составить конкуренция политической бюрократии или срастись с нею. Критика «техноменеджерства» начала*» еще в 1969 г., окрепла во время кризисных событий в республиках и своего пика достиглі в ходе подготовки платформы к X съезду СКЮ. Й. Броз Тито заявил, что «технократы* находятся на ключевых позициях, где распоряжаются материальными и финансовым средствами и продуктами чужого труда. Он назвал их даже «классовым врагом»¹³.

Организации объединенного труда и делегатская система нашли воплощение ис в новой конституции, так и в специальном законодательстве, в частности, в Закс«