Югославия в XX веке: Очерки политической истории

■го прогресса. Раскол между католической и православной церквами Павлинович и mi сторонники считали наибольшим препятствием для национальной деятельности, выдвигая идею обновления церковного единства. В идеологии народняков-представи-"»лей сельской интеллигенции консервативная религиозная доктрина составляла еди-

і комплекс с национальной. Тезис о единстве веры и национальности Павлинович ■і ^:.лично высказал еще в 1860 г., позднее сведя свою национальную программу к фор-«хорват и католик». Успех национальной интеграции они обусловливали, в отличие эт народняков-горожан, отказом от югославянской национальной идеи и смещением зентра тяжести национальной деятельности в сторону формирования хорватского ипионального сознания⁵⁵.

В итоге Павлинович в своих идеологических построениях остановился на двух главен требованиях: соединение с Хорватией (на основе государственного права, понижаемого как хорватское государственное право) и «хорватизация» системы общинного правления и школьного образования⁵⁶. Он разработал доктрину «хорватского политического народа», согласно которой «сербы в Хорватии могут быть лишь хорватами ксточной церкви», расширяя хорватское государственное право на четыре категории -'графическую, этнографическую, историческую и государственно-правовую. «Мы готим, - писал Павлинович, - Хорватию, национально-государственно целостную и единую», под именем «Триединого королевства Хорватии-Славонии-Далмации мы по-їимаем единое Хорватское королевство», носителем суверенитета и государственного зрава которого является хорватский народ⁵⁷. В число хорватских территорий он включил Хорватию, Славонию, Далмацию, Истрию, Междумурье, Боснию и Герцеговину⁵⁸.

Несмотря на то, что Павлинович являлся убежденным противником системы венского ■ентрализма, отстаивавшим идеи децентрализации австрийской империи и образования за ее пространстве ряда автономных территорий, относительно хорватских земель он был бескомпромиссным сторонником их территориальной целостности, не допуская, в частности, возможности выделения территорий Военной Границы⁵⁹. Существование сербского зарода, в отличие от А. Старчевича, он признавал, но строго в границах собственно Сербии: «Поскольку сербы и хорваты - один народ, поэтому имена серб и хорват - два различных --а именования не по национальности, а только по государству... если одно государство называется Сербия, а другое - Хорватия, значит, кто находится в государстве сербском - тот :ерб. а кто в хорватском - тот хорват», - писал Павлинович⁶⁰.

Однако в целом оба хорватских варианта идеологии Народной партии предоставили далматинскому обществу возможность включиться в хорватской национальный простор, соответственно, они являлись вариантами хорватской национальной интеграционной идеологии.

В противовес Народной партии, Автономистская партия (Autonomistička stranka, ав-тономаши), основанная в 1861 г., выступала против соединения Далмации с Хорватией и Славонией, отстаивая право края на автономию в рамках монархии. Автономаши собрали вокруг себя, в основном, городское население, чиновников и часть интеллигенции. Лидер автономашей - градоначальник Сплита А. Баямонти - и его сторонники придерживались тезиса «все мы, итальянцы или славяне, - далматинцы»⁶¹. Но с течением времени Баямонти определился в сторону итальянского характера Далмации. Со второй половины 1860-х годов автономисты вышли на новый уровень борьбы с Народной партией и начали развертывание массовых демонстраций, которые стали повседневным явлением в жизни далматинских городов.

Особенностью развития правашского движения в Далмации было то, что на ее территории так и не появились правашские идеи в их первозданном, старчевичевском, виде, прежде всего, относительно единых хорватских земель вне Австрии и Венгрии. Далматинские праваши с самого своего появления (спустя двадцать лет после начала деятельности правашей в Хорватии) твердо придерживались промонархических взглядов.