Юмор в науке, в истории и в жизни

Сел я как-то в авто, в свои Жигули, и решил навестить родину моих родителей и школу, в которой я однажды – с ноября 1941 по февраль 1942 года – учился в эвакуации в 5-м классе. А было это в поселке Фоминки Вязниковского района Владимирской области.

Нашел я эту школу, представился зав. учебной частью, т. е. старшему из преподавателей, и сообщил, что готов провести урок на темы биологии, биофизики, можно химии или физики и даже истории, ну что пожелаете.

Завуч, очень симпатичная женщина, сразу же дала распоряжение: «Все 9-е и 10-е классы в зал. Профессор будет выступать».

Поговорили о том о сем, как что было. «Ребята собраны, – сообщил математик. – Идемте». «А на какую тему мне выступать?» – «Там узнаете».

Вошли в зал. Зал полон и учеников, и учителей. Завуч призвала всех к тишине и сообщила: «К нам приехал наш бывший ученик, а теперь московский профессор. Сейчас он проведет с вами беседу, т. е. прочитает лекцию на тему “О ПОЛЬЗЕ УЧЕНИЯ”».

Ха! Я поглядел на нее и получил тихо так: «Если вы настоящий профессор – справитесь!».

За друзей можно и за свой счет

Вначале всегда есть кто-то один самый умный. Со стороны это видно и со стороны все хотят его послушать, что еще нового он создал. Но известен закон: нет пророка в отечестве своем. Все свои стараются в лучшем случае его выгнать. Почему? Да очень просто. На его фоне они, эти все остальные, не выглядят очень умными. А всем хочется.

Вот и в теории хемилюминесценции в 50–60-е годы генератором идей и методов был Ростислав Федорович Васильев. В общем, сделал он докторскую диссертацию в Институте Химической физики в отделе профессора Н. М. Эмануэля.

И вдруг он сообщает мне, что защита его диссертации будет в 1964 году в Ленинграде (С-Петербурге) у Академика А. Теренина. Что? Почему не в Москве, не в Институте у Академика Н. Н. Семенова, где он работает? Я тогда еще не знал, что своим, умным, коллектив у себя расти не дает.

Пошел на вокзал, взял билет в Ленинград и рано, часов в шесть, оказался в Питере. Нашел тот институт – там объявление, что, где, в какой аудитории. В этой-то аудитории на заднем ряду я и продремал, до тех пор пока в дверях не поставили солидную охрану.

Всех в зал пускали по приглашениям. Все честь по чести. Блестяще выступил Р. Ф. Васильев, потом три оппонента. Потом председатель-академик А. Теренин по регламенту спросил, не хочет ли кто выступить.

Я, естественно, двинулся к трибуне. После шутки той зав. учебной частью в родной школе я уже мог выступать везде, тем более по профилю своих исследований.

Но не тут-то было!

На моем пути возник ученый секретарь совета. «Вы кто?» – «Я д. б. н. Журавлев» – «Вы не можете выступать!» – «Это почему? На защитах всем разрешается!» – «Да, всем присутствующим, а вас здесь нет!» – «Это как же меня нет, если я тут есть?!» – «А так, вас нет в списке приглашенных, значит, вас нет!»

Мы пошли друг на друга грудь на грудь!

Но тут Ростислав Федорович сбежал с трибуны с громким криком: «Он наш, он наш, дайте ему слово!».

Кто тут наш, кто не наш, я сообразил не сразу, зато сообразил, что есть «не наши», в связи с чем в дверях и стояли фундаментальные вышибалы.

Слово мне дали. Потом совет жалобу «не наших», т. е. «поклеп» на Васильева, рассмотрел и не одобрил. Р. Ф. Васильев защитил диссертацию блестяще. По приезде в Москву я выяснил, кто эти «не наши», и спросил их: «Вы что же на защиту своего сотрудника, своего коллеги в Ленинград не поехали?» – «А нам Н. Н. Семенов подписал: командировку только за свой счет».

Умные мужики были академик Н. Н. Семенов и его ученик академик А. Теренин.

Вывод. «Идейные борцы» бороться за свои идеи за свой счет не будут. Вот с тех пор у нас с Ростиславом Федоровичем и сложилась дружба на всю жизнь.

Белоусов Борис Павлович (1893–1970) – лауреат Ленинской премии (посмертно)

Человек, сидевший в уютном глубоком кресле с книгой в руках к кабинете, по всем стенам которого стояли шкафы с книгами, человек, всегда приветливо улыбавшийся входящему… Таким я помню Б. П. Белоусова. Вначале он внушал мне некоторый страх невероятным объемом знаний во всех областях химии, по которым я обращался к нему за консультацией. Этот страх объяснялся тем, что, ответив конкретно на мой вопрос, он тут же оживлялся и прочитывал целую лекцию, имеющую прямое отношение к поднятому вопросу. Предела его знаний обнаружить не удавалось.

Будучи классическим химиком старой школы с традициями Бутлерова и Зелинского, он блестяще знал и физическую химию, особенно ее наиболее современные разделы, связанные с различными потенциалами и люминесценцией.

Химическое образование Б. П. Белоусов получил в высшей технической школе в Цюрихе (Швейцария). В первые годы советской власти работал на химических курсах РККА (впоследствии – Химической академии РККА). В 1939 году вышел в отставку в звании комбрига (генерал-майора), а затем заведовал лабораторией химии Института биофизики Минздрава СССР.