Юность

— Простите, — медленно сев назад, выдохнул опекун, пока Татьяна протирала со стола разлитый чай.

— Ничево, — вздохнул адвокат, — прекрасно понимаю ваши чувства, уж поверьте! Зацепившись за ненадлежащую опеку и неполную эмансипацию, можно, к примеру, оспорить законность продажи ваших патентов бурам.

— А к этому, — ссутулился старик, — похоже, всё и идёт.

— Насколько это реально!? — слышу я, и понимаю внезапно, што сам же и задал этот вопрос.

— Так… — Иосиф Филиппович пожал плечами, — если строго по букве Закона, то шансы на это не слишком велики. Предполагаю, што в России будет… попытаются развернуть производство ваших летательных аппаратов, опираясь именно на оспаривание эмансипации.

— В других странах… — он чуть задумался, — наверное, всё будет зависеть от политической обстановки.

— И… — с трудом проговариваю слова, сдерживая ярость, — ково же хотят назначить моим… опекуном?

— Полагаю, государство, — ответил адвокат без промедления, — промелькнули, знаете ли, мнения… Вас, Егор Кузьмич, предполагается отдать то ли в юнкерское училище, то ли… В общем, муштра с круглосуточным контролем и возможностью психологического давления и военного трибунала.

— Ага… — я откинулся на спинку стула и замолчал…

— … а ведь это уже не военный конфликт, а полноценная война.

— Егор… — предупредительно сказал дядя Гиляй, испугавшись неведомо чево.

— Да всё в порядке, — улыбаюсь ему, — функция «моя крушить» под контролем.

— А?!

— Так… — снова улыбаюсь, но сам чувствую — кривенько, — с голой пяткой на шашку бросаться не буду, не волнуйся. Просто теперь у меня нет моральных ограничений — ни-ка-ких! Егор Панкратов — враг Государства? Што ж… тем хуже для Государства!

Слова мои вызвали тишину самую оглушительную, но понемножку разговорились, лишь я молчал, с внезапно проснувшимся аппетитом смакуя Татьянин пирог. Близких моих, кажется, спокойствие это напугало пуще вспышки ярости, и они всё поглядывали тревожно, но наконец, эмоции потихонечку улеглись.

— … общественность, в конце-то концов! — горячился Саня, но дядя Гиляй только покачал головой на такую наивность. Дело моё, в иное время ставшее причиной небывалого скандала, погребено грудой куда как более ярких и пожалуй — скандальных новостей.

В Британии во всю ширь разворачивается кризис, разом финансовый и политический, имеющий все шансы стать мировым[57]. Предпосылки его экономисты предсказывали загодя, но поражение Империи в Англо-бурской войне не смог предугадать никто, и кризис, ещё только набирающий обороты, уже сейчас называли тяжелейшим со времён Наполеоновских войск.

Африканская ставка Британии оказалась перебита, а затем — разом навалились проблемы в Индии, Китае и Афганистане. Разговоров о переделе мира ещё нет, но Франция и Германия, в кои-то веки готовые отбросить на время взаимные претензии, хищно принюхиваются к раненому колоссу.

Добрая половина Капской колонии разорена бурами, а владения Родса национализированы, и это оказалось лишь первым ударом по британской финансовой системе. Волнения в Индии, и прежде всего в Бенгалии, подавляются ныне с решительной жестокостью, избыточной даже для ничуть не милосердных британцев. Подавят, в этом никто не сомневается, но…

… опиумные плантации Бенгалии уничтожены восставшими…

… а боксёры в Китае уничтожают не только европейцев и своих же, ханьских христиан, но и торговцев опиумом.

И как же волнительно ныне обывателям! Откроешь газету, а там на первых полосах — волосы дыбом!

Британия, это ведь только эпицентр, а из Лондона волной по всему миру — кризис. Банкротства, отставки министров, девальвации национальных валют… В Российской Империи не лучше, хуже скорее. В процентном отношении да по части статистики, подданным российским повеселее будет, но где там статистика, а где — жизнь? Запаса прочности у Империи Российской куда как поменьше, чем у Британской.

До кучи — финансовые пирамиды, невесть откуда взявшиеся пророки и будто бы выпущенные из Бедлама политики, которым остро не хватает смирительных рубашек. Летит со страниц слюна ядовитая, и хочется порой после чтения руки с мылом помыть.

Наши, российские газеты, не слишком отстают. Помимо новостей международных, хватает и собственных. Всё тоже… кризис, банкротства, самоубийства, мошенничества. И — недород в некоторых губерниях. Как всегда. Голода у нас нет и не бывает, только недород. Государь так повелеть изволил.

До кучи — казачество Туркестанское. Чем там думал Николай, выпуская этого джинна, Бог весь…

«— Обострение!»

… однако подписав приказы о создании нового казачьего войска, назад он повернуть уже не может. Казаки, они ведь и правда — опора режима, но ровно до тех пор, пока им самим это выгодно.

Туркестаном же они грезят давно, задолго до походов Скобелева в Среднюю Азию! Тогда — говорили, составляли планы… не срослось.

Сейчас же… нет, не выйдет развернуть. Ну или выйдет, но не простят казачки царю-батюшке такого разворота. Не тот народ.