Юность

— «Пап! Ты же сам хотел, чтобы я поступил в технический ВУЗ?! Ты же мне говорил, что лучше сначала получить высшее техническое образование, а потом, в качестве дополнительного, можно получить и экономическое!? Ты ещё мне говорил, что экономическое образование можно получить и самостоятельно, а вот техническое — никогда!».

— «А ты, значит, запомнил?!».

— «Мне ещё наш Главный инженер завода говорил, чтобы я переходил в Бауманский! Помнишь? Я тебе рассказывал! Это который предлагал мне ещё и учиться работать на программных станках!».

— «Да, помню! И ты теперь решился этим свою неудачу прикрыть?».

— «Да нет! Просто у меня сейчас нет других вариантов! Во всяком случае, пока!».

— «Ну, дай-то бог нашему теляти волка съесть!» — закончил Пётр Петрович тогда разговор одной из любимых им поговорок, тем выразив некоторое сомнение в исполнении сыном своих планов.

Теперь же он предлагал Платону разные способы и уловки в воспитании у него силы воли и обмана своей лени.

Причём Пётр Петрович, как и Алевтина Сергеевна, часто использовал пословицы и поговорки:

— «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня!».

— «Завтра, завтра — не сегодня! Так лентяи говорят!».

— «Лучше синица в руках, чем журавль в небе!».

— «Сделал дело — гуляй смело!» и другие.

Но Платон и сам уже знал, что ему надо делать со своей ленью, недостаточными собранностью и организованностью, а также и со своими, мешающими учёбе, и в принципе ничего не дающими, увлечениями.

Единственное, что он пока не знал, так это то, как ему сказать Варе о своём полном крахе, как студента. И он не звонил ей, зная о её возможной реакции на это, непременно бы приведшей к их полному разрыву.

А так ещё можно было тешить себя иным исходом, пока постепенно набирая очки, например, получением разряда, самостоятельными занятиями французским языком, а затем и новым поступлением в институт. Но для этого нужно было время. Оно и шло, постепенно отдаляя их неприятный разговор, но укрепляя дух Платона и его самооценку.

Однако, как верёвочке ни виться, а конец будет! Не получая сведений от Платона о пересдаче им экзаменов и предчувствуя нехорошее, Варя поздно вечером 23 февраля позвонила ему сама. Но Платон заранее предупредил своих, что не хочет с нею говорить на эту тему, чтобы не разругаться, поручив им самим, якобы в его отсутствие дома, сообщить об его отчислении из института и о его подготовке к поступлению в Бауманский, заодно выслушав и что-то от неё. Так и получилось. Настя сняла трубку и сообщила Варе, что Платона всё ещё нет дома.

— «А он, что? Так поздно на занятиях в институте?!».

— «Да, на занятиях, но не в институте! Из Плехановского его выгнали, не дав пересдать хвосты! Он теперь собирается поступать в Бауманский!» — добродушно, но чуть язвительно ответила, немного ревновавшая брата к Варе, его младшая сестра Настя.

— «В Бауманский?! — недоверчиво спросила Варя — Так это же очень тяжёлый институт!?».

— «Так он в Плехановский поступил при конкурсе шесть человек на место, причём на дневной! И в группе был единственным десятиклассником!? А в Бауманский он точно поступит! Там конкурс намного меньше. А он у нас ещё и математик хороший, да и физик неплохой! Проблема у него будет только с химией!» — с нескрываемой гордостью и надеждой на старшего брата, ответила Настя.

— «Насть! Передай тогда ему привет и поздравления от всех нас и пожелание поступить в … Бауманский!» — прощаясь, попросила Варя.

А Платон стоял рядом и, почти не дыша, всё слышал.