Юность

Наши труды не пропали даром: брунги в ловушку влетели со всего маху и стали ломать себе ноги и шеи. К тому же оказалось, эти двухтонные локомотивы бегают быстро, а вот останавливается не умеют. Они так и перли буром за нами. Мы не стали останавливаться, а помчались дальше по прямой. За лесом без передышки мы сделали круг и зашли к нашей полянке с другой стороны, оторвавшись от преследователей. Вот тут нашим глазам предстала ужасная картина.

На поляне около сорока брунгов в различной степени повреждения ревели и хрипели от боли. Мне аж жаль их стало. Чтобы не смотреть на их страдания, я выбрал двоих молодых орков и велел им скакать к нашему каравану. Пусть вышлют людей, чтобы добили и разделали туши, а также передадут привет шаману. Остальным отрядом мы поскакали дальше на разведку. Псы меня порадовали: все время держались рядом со мной и никуда не отходили без моего приказа. Хотя, судя по эмоциям вожака, они бы с радостью убежали вообще отсюда подальше. Честно, я их чувства в полной мере ощутил, когда убегал от целого стада.

Так мы и ехали вперед, я летал в мечтах и считал, сколько мне примерно денег перепадет и что с ними стоит сделать. Орки, походу, тоже летали в тех же облаках, пока меня из задумчивости не вывел вожак псов громким рыком, мгновенно вернув на грешную землю. Перед нами в метрах в ста готовились сорваться в лобовую атаку наши старые друзья — брунги, в почти полном составе. Я-то думал, они от нас отстали и думать забыли о нас, ан нет. Мы еле успели перед самым их носом повернуть хоргов. Даже не пришлось их погонять, сами рванули. Псы от нас не отставали, даже немного впереди бежали, как пить дать дорогу разведывали.

А я же оказался замыкающим, мой хорг потихоньку отставал от других, я лоханулся при выборе зверя. Да, он самый крупный, да, он был в молодости самым-самым, но в молодости. Видать, мой зверь оказался под стать бывшему хозяину и мог похвастаться не одним десятком годков, прожитых под этим солнцем, а как ни крути, возраст всегда возьмет свое.

Когда Гург стал оборачиваться и притормаживать своего хорга, я сделал по-настоящему героическую вещь, кстати, совсем несвойственную мне, как я думал, — самопожертвование. Нет, я не спрыгнул под копыта разъяренному стаду, просто приказал уходить вперед и скакать к каравану. А сам я, как оторвусь, догоню.

Только тогда они пришпорили своих хоргов и стали отдаляться, постепенно увеличивая расстояние. Ну кто меня подталкивал выбрать самого большого, жаба? Вот и сидим в полной куче дерьма. И играем по-настоящему в салочки со стадом, где в спину дышит смерть, в прямом смысле дышит, между прочим. А эти твари также молча мчались за моей спиной, только слышно было их пыхтение из десятков глоток. А топота не было потому, что эти твари оказались непарнокопытными, а черт его знает какими. У них вместо копыт были подушки с когтями. Ну зачем травоядным когти, зачем? Корешки, что ли, выкапывать?

Но мне никто не ответил. Хотя лучик надежды пробился для меня среди туч обреченности, так как я понемногу по чуть-чуть стал увеличивать расстояние. Отыгрывал метры, разделявшие меня и смерть в виде целого стада брунгов. Мы потихоньку отрывались от них. Где-то через три часа бешеного галопа впереди показалась дорога. Я потихоньку стал менять угол бега, чтобы потом уже мчаться по дороге. Я не боялся вывести стадо на наш караван, он по-любому должен оставаться позади. Мы двигаемся с такой скоростью, аж жуть берет. Еще через час отметил, что собаки совсем начали сдавать.

— Ну что, шавки, устали? А надо было бежать за Гургом, когда вам предлагали. Вы же, типа, не поняли, а еще имеете статус полуразумных тварей. Давайте, прибавляйте газу и уходите к каравану. Что, опять не понимаете или гордые такие?

Я еще раз попробовал отправить им мысленную команду. Опять с тем же результатом, только в ответ получил тоску. Не хотите бросать меня в беде, значит, тогда попробуем по-другому. Я постарался передать им мысленный приказ следовать за мной немного сбоку от стада. Такую команду пес принял и что-то прогавкал на своем собачьем, они ускорились и ушли сторону от стада. Я же прижался посильней грудью к телу моего хорга для уменьшения сопротивления воздуха. Черт, у брунгов в попе по реактивному двигателю торчит, что ли? Я не вижу, чтобы они устали. Мы мчимся не один час, а им хоть бы хны, даже не вспотели. Перед самым закатом, когда я уже начал молиться за упокой души, а хорг держался из последних сил, боги улыбнулись мне своей божественной улыбкой, и богиня, отвечающая за удачу, меня поцеловала.

За поворотом показалось очень много костров. Когда я уже собрался резко сворачивать, чтобы попытаться спасти лагерь, мне в глаза бросилось зеленое знамя. Ну держите тогда, фашисты, гранату, погибать — так с музыкой. Я направил хорга прямо в центр лагеря, привстал на стременах и что есть силы закричал.