Юность

— Отлично, только я предлагаю поступить немного по-другому. Разделиться на двойки и конными разъехаться по деревням, а в самих деревнях уже нанять повозки с местными возницами и загрузить их шкурами, медом, воском, копченым мясом, целебными травами. Зерно не будем скупать, точно не будем, — произнес он, ведя борьбу с самим собой. — Так вот, из каждой деревни будет отправляться товар в одну точку, и здесь мы будем производить расчет и подсчеты. А прибыль будем делить немного по-другому: каждый будет получать свою долю не из общей суммы, а лишь за товары, что он нашел и скупил. Так будет честно и более продуктивно. Вам при таком раскладе будет принадлежать половина прибыли, а другую половину разделим на три трети, одна мне и по одной трети ребятам. Все довольны, и все кровно заинтересованы в количестве товара.

— Тебе видней. — Сразу видно, тертый калач. Одним махом увеличил предполагаемую как мне, так и себе долю. Надо будет с ним держать ухо востро. Хотя татуировка в теории не должна дать меня обманывать, но это в теории, а на практике и утюги летают над головами.

— Да мы такую прибыль поднимем, аж жуть. Я, когда ехал домой, всегда одну-две повозки шкурами забивал и из четырех потраченных монет одна чистой прибыли приносила.

— А не разбежитесь вы с деньгами? — спохватился я.

— Не бойтесь, ни одному рабу по собственной воле не удалось сбежать от хозяина. И еще одна просьба. Вы не могли бы нам назначить откупные? Ей-богу, бес попутал, так мы честные охотники и немного торговцы.

— Что за откупные такие? — поинтересовался я.

— Ну определенная сумма, за которую раб сможет откупиться и стать снова свободным человеком. Так поступают многие торговые дома — покупают рабов и дают им возможность откупиться. А что, довольно-таки прибыльно, им не надо тратиться на содержание. Раб сам себя содержит и ищет себе работу, да и работает куда усердней, чем из-под палки, а часть заработанных денег отдает владельцу. Все довольны, и все в плюсе.

— Ну и какую сумму, по-твоему, надо назначить? — поинтересовался я, внимательно глядя на него.

— Я предлагаю, — и на секунду он запнулся, а затем решительно произнес: — Пять лет службы и половина дохода с любой нашей финансовой детальности. А вы нам разрешаете пользоваться всем имуществом, что принадлежало раньше нам. Мы гарантируем вам минимальную прибыль в размере трех золотых в год.

— А доход большой с охоты? — спросил я вроде как задумавшись.

— Когда как господин, с одного брунга получается по золотому прибыли. За сезон мы ловим около двадцать-тридцать быков.

— Это как получается по золотому, если империя покупает по пять золотых? А куда у вас остальное уходит?

— Не у нас, а у меня. Это мои охотники, они на меня работали. А большие расходы связаны с тем, что зелья подчинения для брунгов стоят по три золотых за банку. Остальное уходит на зарплату и налоги плюс лицензия на охоту и торговлю. Это все съедает деньги, но все равно прибыль большая у меня. Была, — добавил он с грустью в голосе.

— Я, честно говоря, и цен толком не знаю, что сколько стоит. — Мой единственный загул не считается, тогда я не приценивался. — К примеру, на золотой можно прожить месяц?

— Ну, господин, смотря как жить: в столице есть рестораны, где за ужин платят по десятку золотых, есть харчевни, где ненамного хуже кормят, а берут серебром, и есть для нормальных людей, где не кормят деликатесами, но будет вкусно и сытно, а берут за это медью, — ответил он уклончиво.

— Ну скажем, ремесленник средней руки сможет прожить на золотой в месяц?

— Нет, — уверенно произнес он — Он навряд ли его заработает за один месяц.

— А сколько заработает?

— Ну если постарается и работает сам на себя, то двадцать, если сильно повезет, тридцать серебра заработает. Кузнецы оружейники или ювелиры будут зарабатывать больше, а многие другие и того меньше.

— Так мы, получается, очень богаты, — удивленно вскрикнул я.

— Смотря как считать. Вам надо содержать не только себя, но и все ваше окружение, животных, — поспешил он остудить мой пыл, — а без постоянного дохода любые деньги быстро кончаются. Даже самые большие, особенно если их транжирить налево и направо да устраивать праздники для целого города. — Последнюю фразу он произнес едва слышно. — А вот если согласитесь на мое предложение, у вас появится доход, — напомнил он.

— С удовольствием, но я несовершеннолетний и мои сделки не имеют юридической силы.

— Вы не беспокойтесь, главное, слово дайте, что выправите нам бумаги по достижении совершеннолетия. Слово Черного Орка крепче камня, — произнес он последнюю фразу явно не для меня. Хотя и для меня она послужила напоминанием. Тут хочешь не хочешь, а научишься держать свое слово. В противном случае орки же и прикопают где-нибудь в лесу как неполноценного. Раз не умеет держать свое слово, значит, даун, а таких лечат одним радикальным способом: путем отсечения головы.

— Да и чиновники в опекунском бюро не дураки, — продолжил Стреган. — Если вы не против, а дело будет приносить явную прибыль, они согласятся, — уверенно произнес он.