Юность

Среда, 7 января

Встал рано, в 5:30. Тяпнул.

Вода в душе холодная.

Автобус из Пуэрто-Рико в 06:30. Тут тоже чуток принял на грудь.

И в аэропорту. Купил плеер. Самолет в 09:30. Рейс чуть отложили — в Кристиансанне в 16:40. Самолет до Осло в 17:05. Сложно.

То же самое в Альте. Встретил тут Харалдсена. Через Лаксэльв (-31°).

До дома на такси. Дома холодно. У меня с собой было — согрелся. День тяжелый.

Четверг, 8 января

Пытался встать на работу. Пришлось Харалдсену звонить и просить о помощи. Жуткое похмелье — весь день пролежал… Попробовал читать «Ньюсуик». Осилил телепрограмму. Завтра на работу?

Пятница, 9 января

Встал в 07:00. За завтраком тяжко.

Работал. Еле провел первые три урока. На большой перемене ужасный понос, поэтому урок по экономике отменил. Пошел домой лечиться ромом с колой. Творят чудеса. Спокойный вечер. Заснул до вечерних новостей.

Суббота, 10 января

Долго спал. На кухне пропустил рюмку шерри. Вечер в теплой компании — «Смирнофф» Блю и я!

Воскресенье, 11 января

Проснулся и подумал, что день будет плохой. И не ошибся!

Понедельник, 12 января

С воскресенья на понедельник спал плохо. Ворочался и слышал «голоса». Пошел на работу. Начал с английского. Плохо, когда чувствуешь себя не очень. А вечерние занятия даются еще тяжелее!

Вторник, 13 января

Еще одна бессонная ночь. Как будто тело не хочет мириться с отсутствием выпивки. Пошел на работу.

Вторник, 20 января

Опять плохо спал. Когда «снотворного» не примешь, оно вечно так. Если спишь всего 1,5 часа, работу делаешь плохо. Лютефиск на ужин — вкуснее не бывает. Вечером долго спал — до 22 часов. Работал до трех ночи. Постоянно теперь по ночам работаю!

И далее в том же духе. Он пьет каждые выходные и все чаще и чаще в будни, потом пытается завязать, держится несколько дней или даже недель, но не получается, его мучает бессонница и тревога, он слышит голоса и так изматывает себя, что когда читаешь, как он наконец идет в винную монополию или пивной магазин и возвращается домой с выпивкой, а его внутренний раздрай утихомиривается, то становится почти радостно.

Четвертого марта он записал лишь: «Ингве, Карл Уве, Кристин». На зимние каникулы мы тогда поехали к ним в гости. Папа оплатил поездку всем троим. Когда мы приехали, у Унни гостил ее сын, Фредрик. Из Кристиансанна в Берген я летел вместе с Кристин. Разумеется, из-за того, что произошло между мной и Сесилией, я немного переживал, но Кристин ни словом об этом не упомянула и общалась со мной так же, как и всегда. В Бергене к нам присоединился Ингве, и мы полетели в Тромсё, а последний отрезок маршрута летели на крохотном турбовинтовом самолетике.

Пейзаж за бортом был дикий и пустынный, редко-редко внизу показывались дом или дорога, а когда мы долетели до аэропорта, то ни о каком плавном снижении и речи не было — самолет начал снижаться почти вертикально, словно хищная птица, пикирующая на добычу, — сравнение едва успело прийти мне в голову, как он уже коснулся посадочной полосы, резко затормозил и мы уткнулись в сиденья перед нами.

Пассажиры гуськом потянулись к маленькому зданию аэропорта. На улице было холодно, облачно и сплошь бело, не считая блестящих черных проплешин на слишком крутых склонах, на которых не мог удержаться снег.