Юность Бабы-Яги

– А-а, так в этом все дело… – понимающе и даже разочарованно всматривалось начальство в корни Сашиного возмущения. Ведь никакой другой реальной причины, кроме денег, они и представить себе не могли. Деньги – это ясно, остальное – лирика, мусор. Человека можно купить, а если он не продается, тогда купить дорого, – эта непреложная для них истина ревизии не подлежала.

– Саша, работай, – с мягким призывом прийти в себя, пока не поздно, сказал коммерческий директор. – Зайдешь ко мне после летучки и оформим другой договор. 2 тыс. в месяц тебя устроят? Аванс – сейчас же! Вы согласны? – обернулся он к коллегам. Те кивнули, глядя на бунтаря с явной насмешкой – что, мол, парень, и теперь будешь плевать против ветра?

Но Сашу уже понесло, он уже решил и не вчера, что лучше потерять деньги и стабильность, нежели лицо вместе с остатками принципов, поэтому далее удивил и озадачил высокое телевизионное собрание.

– Деньги я не возьму, – сказал Саша, – даже те, что уже заработал. Мне уже не нужно, я ухожу. Одного не пойму, неужели же вам, никому из вас, совсем-совсем не стыдно? Вот сын тебя спросит, – обратился он к художественному руководителю канала, – чем ты, папа, занимаешься на ТВ? Ты называешься-то как? Художественный руководитель! А чего художественного в том, что ты покажешь простыню из спальни какой-нибудь Алены Лапиной? Или она расписана Сальвадором Дали? А вы, кстати, знаете, кто это такой? – повернулся он к генеральной продюсерше. Та, с лицом охотящегося питона, смотрела на Сашу сквозь сузившиеся и немигающие щелки глаз. – И что ты сыну ответишь? – опять обратился Саша к худруку. – Если ему не врать, если честно, что ты ответишь? Правду? Так он тебя тогда совсем уважать не будет. Ладно, – махнул Саша рукой, – все равно бесполезно. Будьте здоровы. Творческих успехов вам, – добавил он, сделав ударение на слове «творческих», что прозвучало теперь само собой, как издевательство, – и гордо пошел вон из кабинета. Потом, у дверей, он, вроде бы вспомнив что-то, обернулся и раздумчиво так, будто продолжая давний разговор с самим собой и желая напоследок поделиться с коллегами своими соображениями, сказал: – Кстати, интересно, сам-то предмет, база, так сказать, передачи, звезды те самые, стоят того, чтобы им такое внимание уделять? Ну, кто-то из них – пожалуй, но большинство-то? Если бы они были вправду звезды, они бы так быстро не гасли, нет?… Получается, что вы не астрономы, наблюдающие за звездами, а обслуживающий персонал всякого эстрадного хлама, так? Рейтинг ваш любимый, если уж на то пошло, выше всех у наркотиков и автомата Калашникова. Это хорошо? Вы туда стремитесь?

И, оставив вопрос повисшим в воздухе, уже окончательно вышел из кабинета, из студии и с телевидения.

Правда, пройдет длинное время, и он вернется. Ему, что называется, сделают иное предложение, от которого он не сможет отказаться. Ему предложат делать свою авторскую программу, еще одно «ток-шоу», а по-нашему – интересный разговор, сопровождаемый живыми телеиллюстрациями, который он поведет с действительно стоящими людьми – не только с теми, кто широко известен (их пользует почти каждое «ток-шоу»), критерий отбора должен будет устанавливать сам Саша: писатель или артист должен быть хорошим, оригинальным, умным, обязательно талантливым, а не просто популярным. И должен будет идти живой обмен мыслями, стихами, актерскими наблюдениями, идеями, все не грязно, не подло, и совсем не надо будет терять лицо. И Саша, невзирая на гораздо более плотный режим работы, чем был в той «желтой» программе, – согласится. Но все это будет потом, еще очень-очень нескоро…

Глава 2-я, в которой Саша ищет средства к существованию и с этой же целью уезжает из Москвы