Юность Бабы-Яги

Дошло до того, что в день св. Валентина, день всех влюбленных!!! – она подарила ему именной футляр для хранения этих самых резиновых изделий. Такие именные футляры изготовлялись в Швейцарии, и Виолетта узнала про них из телевизионного выпуска новостей еще в Москве. Узнала, забыла, а теперь очень кстати вспомнила. Теленовости, состоявшие в основном, как обычно, из ужасов и бедствий – и отечественных и, чтобы было не так страшно и одиноко – зарубежных, – заканчивались веселой, позитивной информацией. Ведущий, рассказав про теракты, наводнения, пожары, катастрофы, а потом о чрезвычайно актуальной для России – аварии автобуса в городе Катманду, и не забыв упомянуть про число жертв и раненых, перешел к позитиву. Он рассказал тогда, что в Швейцарии нашелся один предприимчивый человек, ноу-хау которого быстро принесло ему целое состояние. Он изобрел именные, с монограммами, футляры для презервативов, типа дорогих портсигаров для сигарет. И на них вдруг, неожиданно для него самого, повалил невиданный спрос. Ведущий тогда, видимо, не слишком вникая в то, что говорит, сразу после презервативов с футлярами, закончил программу следующими словами: «Вот и все на сегодня. О других важнейших событиях недели мы расскажем вам в следующем выпуске».

«Вот дурак, – подумала тогда о нем Виолетта, а о швейцарском нововведении, – вполне типичное для россиян: с жиру бесятся, уроды!»

Она никак не могла предположить тогда, что придет время, и ей самой понадобится купить в подарок мужу этакую фигню изобретательного швейцарца. Вы догадываетесь, конечно, что вместо слова «фигня» следовало бы употребить другое, гораздо менее цензурное русское слово, которое, однако, намного точнее выражало бы смысл и прямое назначение футляра для презервативов. Уверенность автора в том, что слово это вы все хорошо знаете, позволяет ему надеяться на правильную догадку и оценку матерного синонима слова «фигня», применительно к футляру. И то, что подарок Веты мужу к дню св. Валентина был из змеиной кожи, инкрустирован золотом, а на крышке мелкими бриллиантами были выложены его инициалы – Марио утешало слабо. Более того, выглядело, как насмешка или даже изощренное издевательство над его естественным стремлением к отцовству.

Ко всему прочему Вета вполне могла бы компенсировать недостатки применения контрацептивов другими средствами возбуждения мужа, арсеналом которых она владела в полной мере, но… не хотела. Да, на первых порах она применяла в постели практически все, что умела, ну так это и понятно: надо было привязать Марио к себе окончательно, так, чтобы секс с любой другой женщиной казался бы ему таким же скучным, как работа на конвейере по производству мыльниц, а сейчас-то что…

Дело сделано, и Вета могла позволить себе особенно не стараться. Если бы она его любила, тогда конечно… Тогда она, конечно, делала бы все, чтобы не терять свежести в половых экзерсисах с мужем, а поскольку мы с вами уже знаем, что любить кого бы то ни было Вета по своей природе не умела, то любовный процесс шел все менее увлекательно для Марио. Ей было попросту лень, а он с каждым днем удивлялся, а потом и тревожился все больше и больше. Нет, нельзя ни в коем случае сказать, что Виолетта лежала, как дохлая рыба, в то время, как Марио вдохновенно ее любил, и все же одна, максимум две позы, и так – неделями! Как-то убого по сравнению с тем, что бывало в первые дни их близости, когда она была такой… такой… как бы это правильно выразиться – затейницей… И во все время – ни вздоха, ни стона, ни вцепившихся в его спину пальцев, ни влажности в лоне, ни даже слабого намека на то, что ей с ним так же хорошо, как и ему с ней, или хотя бы неплохо; короче, ничего подобного тому, что было вначале, не было, и не могло не удручать пылкого Марио и не внушать ему страшные подозрения, что жена охладела к нему. Чуть позднее в его голову закрались еще более страшные подозрения – что и охладевать-то было нечему, ничего и не горело, что она не любила его никогда и вышла за него замуж только по расчету, а все ее первоначальные нежности и ласки – лишь талантливая имитация, притворство, а настоящих чувств-то и не было.

Значит все было ложь, ложь! И его, его (!!!), которого никогда не могли одурачить, облапошить ни конкуренты, ни завистники – никто, угораздило попасться на самую банальную в мире удочку – на привлекательную молодую женщину! О, дьявольщина! О, дьяволица! (Тут он был гораздо ближе к истине, чем предполагал.)