Юность Барона. [3 книги]

Внеплановое рабочее совещание началось полтора часа назад. Общий сбор наличествующего на местах личного состава был внезапен, и в ходе спешной мобилизации в заброшенный руководством невод угодили в том числе инспектора УР Анденко и Захаров. И как эти двое ни отбрыкивались, ссылаясь на нетерпящую отлагательств оперативную необходимость, отмазаться не получилось: основному докладчику требовалась аудитория размером не менее актового зала, а залу — массовость. И кого в данном случае волнует, что этим вечером на дело собрался идти не абы кто, а сам Барон.

— Бли-и-ин! Ну почему именно сегодня у этого штабного придурка случилось очередное обострение? — страдальчески закатил глаза Анденко. — Забурлило в заднице ретивое!

— Да тише ты! На нас уже и так из президиума косятся.

— Да и насрать.

— А я тебе говорю — не психуй! Тебе Вавила как сказал? "Ближе к ночи пойдем". А еще только четвертый час.

— Не только, а уже!

— Все, Гришка, хорош. Не изводи себя. Вон, гляди, штабной к стакану´ прикладывается. Верный признак: уставать начал.

— Да чтоб у меня так встал, как у него устал! Ты перед совещанием успел Волчанскому позвонить?

— Да. Парни с девяти утра на боевом посту. Бдят. Вот только…

— Что?!

— Волчанский жалуется, что хозяйка квартиры… как бишь ее? Галина Макеевна?

— Маркеловна.

— Точно. Маркеловна. Припахивает парней к мелкому ремонту — там прибить, здесь починить. Короче, заставляет отрабатывать — и пост, и постой.

— Ладно. Им только на пользу. Главное, чтоб за хозработами наших визитеров не проморгали.

— Волчанский уверил, что они с Геращенковым по очереди, посменно пашут: пока один лудит-паяет, второй смотрит. Потом меняются… Но Маркеловна эта, я тебе доложу, и в самом деле не подарок: вчера на меня так разоралась, когда я ботинки в прихожей забыл снять.

— За стервозность бабы Гали я и без тебя в курсе. Зато, зная ее характер, уверен — в понятые с удовольствием впишется. Нам ведь всяко придется их прямо там, на месте, оформлять.

А штабной докладчик продолжал монотонно бубнить с трибуны:

— Карл Маркс называл печать зорким оком народного духа, духовным зеркалом, в котором человек видит самого себя. И для того, чтобы наше "зеркало", отражающее деятельность органов внутренних дел, не было кривым, требуется оперативное и объективное информирование личного состава…

* * *

В это же самое время в пельменной, что на Вознесенском проспекте, также проходило совещание. С гораздо меньшим количеством участников, но зато — плановое и куда более конструктивное.

— …Ты чего такой зажатый, Вавила? — поинтересовался Барон, заглатывая очередную в уксусе смоченную пельмешку. — Махани` стопарик, раскрепостись? Аки крестьяне в тыща восемьсот шестьдесят первом.

— Я перед работой предпочитаю не злоупотреблять. После — да, сам бог велел.

— Профессиональный подход к снаряду? Что ж, заслуживает уважения. Хотя очен-но сомневаюсь, что бог и в самом деле велел водяру хлестать. Да еще и после гоп-стопа… О! А вот и мусье Хрящ нарисовался… Подсаживайся, бродяга. Ну как, проводил барышню?

Одной рукой подхватив стул, а другой — пельмешку с тарелки Вавилы, Хрящ подсел к столу.

— Проводил, в поезд посадил. Уехала. Всё чики-пики.

— Добре. Я вот что решил, каторжане: щас дожевываем… Хрящ! Да не шакаль ты из чужих мисок! Лучше поди возьми себе порцию. — Барон достал пачку купюр, выложил на стол червонец: — На вот, должок отдаю.

— Фигасе! Прикинь, Вавик! Вчера от меня гол как сокол уходил, чирик на бедность позаимствовал, а к сегодня цельную котлету бабла где-то надыбал?! Шоб я так жил!.. Ну-ну, Барон, дожевываем, и чего?

— И сразу выдвигаемся. Хату ставить.

Вавила от такого сообщения аж подавился.

— Как это? Почему сразу? Мы ж это… Ближе к ночи условились?

— Объясняю. Машины у нас нет. Ночью с барахлишком на воздух выпремся, а до ближайшей стоянки таксомотора — три квартала пёхать. Шансы 50 на 50 — либо нарвемся на патруль, либо повезет. Лично мне такая раздача не глянется. Поэтому идем сейчас, работаем, чердаком выходим через соседний подъезд и канаем под отъезжающих на курорт. На стоянке культурно встаем в хвост очереди, берем такси, в поездке вешаем водиле лапшу про Ялту, выгружаемся на банý и электричкой катим в Радофинниково.

— А че? Толково! Вот только… Народ во дворе, бабки на окнах висят, прочие сознательные граждане рыскают — как бы не срисовали фотокарточки наши?

Барон легонько пнул ногой стоящий под столом чемоданчик.

— Я кое-какой театральный реквизит прикупил: усы, бороды, парики. Пущай фотографируют, нам же лучше.

— Ну ты даешь, Барон! Все правильно: раньше сделаем — раньше загуляем. А ты чего такой кислый, Вавик? Или возразить что имеешь?

— Я нормальный… Просто… это… я-то думал, мы — ближе к ночи… У меня это… в общем, планы были. На сейчас.

— Да пошли ты их куда подальше, планы свои. Слыхал, Барон, какой занятой у нас товарищ? Весь день по часам расписан. Может, секретаршу заведешь? А может, как раз к секретарше и настропалился? Перед нашим делом заняться этим делом? — Хрящ фривольным жестом показал, каким именно.