Юность добровольчества

В поддержке армии Александр Васильевич не сомневался. Но была ещё атаманщина. Сразу признал адмирала лишь атаман Дутов. Атаман Анненков временно воздержался от признания, явно демонстрируя свою независимость. Калмыков хранил молчание. Но хуже всего дело обстояло с Семёновым. Забайкальский атаман отказался признать новую власть и повёл себя таким образом, что конфликт едва не привёл к кровопролитию.

Григорий Михайлович Семёнов заинтересовался фигурой Колчака ещё в Петрограде. В то время будущий атаман носил чин есаула, служил в Уссурийской конной дивизии и был одним из ближайших соратников генерала Крымова. С поручением от последнего он и прибыл в столицу летом Семнадцатого. В Петроград Семёнов привёз проект формирования добровольческих частей из инородческого населения Забайкалья. В то же время он стал сводить знакомства с представителями разных офицерских организаций, имея целью организовать переворот с целью ликвидации Петросовета, свержения «временщиков» и установления диктатуры. Григорий Михайлович, как и другие, искал Диктатора. И также как и другие остановил свой взгляд на Колчаке, как на возможном кандидате. Семёнов жил на квартире лейтенанта флота Ульриха, и, нет сомнений, что тот немало рассказывал ему об адмирале. Но тогда Александр Васильевич отбыл за границу, и совместной деятельности не получилось. Второй раз их пути пересеклись в Шанхае, где адмирал, уже поступив на английскую службу и получив назначение в Месопотамию, ожидал парохода. От Семёнова к Колчаку явился посланец атамана поручик Жевченко. Он живо и подробно описал развёрнутую своим командиром кипучую деятельность: с кучкой соратников Григорий Михайлович стал разоружать революционные запасные и ополченские части в родном Забайкалье, собирал добровольцев и разгонял совдепы. Ища контактов с российскими представителями заграницей и союзными дипломатами, он отправил Жевченко в Шанхай. А к тому приказал ему непременно встретиться с Александром Васильевичем.

– Атаман просит вас прибыть в Маньчжурию для возглавления начатого им движения против большевиков.

Ничуть не привлекало адмирала такое предложение. Уже успел он услышать кое-что о семёновских отрядах и их методах. Чистейшей воды атаманщина! Не регулярная армия, а пугачёвская ватага. Ни дисциплины, ни законов. Авантюризм. Не мог и не хотел Колчак участвовать в столь своеобразном формировании. Партизанщина представлялась ему не достаточно серьёзной постановкой дела. Нужна была организация, регулярные вооружённые силы, стратегия действий, а ничего этого не было у Семёнова. Ответил уклончиво:

– К сожалению, я поехать не могу, так как связан обязательствами перед английским правительством. Но к выступлению Григория Михайловича я отношусь сочувственно, а потому буду ходатайствовать перед нашими агентами о содействии вам в снабжении оружием.

Но скоро судьба привела Александра Васильевича на территорию Семёнова. Передумали англичане, и уговорил российский посланник князь Кудашёв принять на себя командование военными силами, формировавшимися в районе КВЖД, и распределение сумм, поступавших от союзников. Это предложение показалось более серьёзным, и адмирал согласился. Тут-то и начались разлады с Семёновым. Нашла коса на камень.

То, как организованы были атаманские дружины, казалось адмиралу чем-то вопиющим. Вольница! Сечь! Атаманы не подчинялись никому, отряды их вели себя зачастую, как большевики, как бандиты. Много рассказывали Колчаку о творившихся на КВЖД бесчинствах. Атаманские отряды присваивали себе функции политической полиции и контрразведки, досматривали поезда, арестовывали всех, кто вызывал их подозрения, убивали без суда и следствия. Всё это представлялось адмиралу сущим кошмаром, не хотелось даже верить в то, что всё это правда, но вскоре в этом пришлось убедиться. Партизаны полностью перенимали тактику своих противников. Главной причиной тому была месть. Пробраться к партизанам через большевистские кордоны было делом рискованным. Задержанных предавали мучительной смерти. Только при переходе через Слюдядку погибло, по меньшей мере, четыреста офицеров. Могли ли уцелевшие не мстить? Мораль была одна: режь сам, пока не зарезали тебя. Какое чудовищное развращение! Да чем же тогда мы их лучше? Только тем, что идея другая? Пытался Александр Васильевич как-то повлиять на обстановку, но не мог. Даже привлечь к ответственности по закону лиц, совершавших преступления было нельзя! Нельзя было лица эти установить, потому что никто их не выдавал! Да и действовали наверняка: арестовывали, кого считали нужным, по ночам, увозили куда-то, и люди бесследно исчезали. Приходилось адмиралу видеть, как бесчинные аресты осуществлялись в самом Харбине. А повлиять не мог. Только настроил против себя атаманов и их людей. В этом регионе властью были они…