«Юность». Избранное. X. 1955-1965

Эту песнь посвящаю тебе,
русский брат, чьи волосы цвета
               пшеницы.
Я с далеких холмов посылаю тебе
               эту песнь,
пусть несется стремительней птицы.
Я — горячих степей саксаул.
Ты — раскидистый тополь,
            встречающий ветры.
Ты в галактику пышную крону взметнул:
Ты шумишь над планетой ветвями надежды.
Ты раскинул широкие листья свои,
на ветру шелестящие, словно знамена,
на которых написано слово любви…
Пусть летает оно над землей
             окрыленно.
Ты меняешь земли стародавний покрой,
ты проходишь походкою старшего брата,
и смешалась в тебе европейская кровь
с буйной кровью
       кочевника и азиата.
Мы идем за тобою в невиданный век,
мы с тобою проходим землею весенней.
Мы грядущего завтра встречаем
               рассвет,
и зовут нас просторы
          бескрайней вселенной.

Перевел с бурятского Ст. Куняев.

Лидия Урушева

Целинникам

Это всем нам знакомо,
Мы прошли через это:
По путевке райкома
Въехать в знойное лето.

Въехать в марево степи,

Въехать в знойное утро
На гремящем прицепе.
На усталой попутной.

Въехать звонкою стайкой

И чернеть от загара,
В пропылившихся майках,
Подвернув шаровары.

Задыхаться от ветра,

Пить вприпад из речушек.
Обмелевших заметно
В этой дьявольской суши,

И работать, работать

То ведром, то лопатой.
Между грязных и потных.
От усталости ватных.

Это всем нам знакомо

И привычно:
В семнадцать
По путевке райкома
В дальний путь собираться.

Владимир Файнберг

«А человек не спит…»

А человек не спит.
Он не ложится спать,
то у стола сидит,
то у окна опять.
Все ходит без конца
в молчании бессонном
…Мерцание лица
в стекле оконном.
Сквозь пару жарких глаз
и собственный висок
он различает Марс
и улицы кусок.
О чем его тоска?
О том, что тридцать лет
и та, кого искал, —
ее все нет и нет.
О чем его печаль?
О том, что тридцать лет
и молодости жаль,
и нету сигарет.
Его уж чудаком
ровесники зовут.
Ему уже знаком
их постоянный суд.
Мол, говорит не то,
что надо говорить.
Не шьет себе пальто —
все б в кожанке ходить…
А человек не спит,
в коммуну крепко верит.
И кожанка висит
на вешалке у двери.
Переместился Марс,
к рассвету ночь идет.
Одной из многих трасс
рокочет самолет.
И виден под крылом
звездой бессонной дом…
О, знал бы человек,
что думают о нем,
хоть он и незнаком!
Он строчка между строк:
и нет ее — и есть.
Схватив любой листок,
ее хотят прочесть.
Но время знает срок.

А человек не спит.

Евгений Храмов

Площадь революции