Юность Жаботинского

– В чем смысл существования каждой нации? Смысл его в том, что каждая нация вносит свой вклад в общую культуру всего человечества. Нация не может удовлетвориться только идеями и мечтами: она должна осуществить свои идеи на деле, выразить их не только в книгах, но и в формах коллективной жизни народа. Но для этого народу необходима собственная «лаборатория», страна, в которой он «хозяин», в которой он может свободно жить коллективной жизнью в соответствии с его мировоззрением, такой лабораторией может быть только независимое государство. Для нас, евреев, это еврейское государство в земле Израиля по обе стороны реки Иордан и создание таких в нем условий, которые дадут возможность каждому еврею, который не может и не пожелает оставаться в галуте, поселиться в своем государстве, найти в нем хлеб насущный и самоуважение. Помните, что право на святую землю Израиля имеет каждый еврей, мы получаем это право как лотерейный билет, в момент рождения, не все им воспользуются, но рано или поздно число евреев, возвращающихся на Святую землю, дойдет, вероятно, до нескольких миллионов. А после этого перед нами встанет еще одна задача, может быть, самая главная: превращение земли Израиля в государство, возглавляющее весь культурный мир, в страну, обычаи и законы которой послужат примером всем странам мира. Ведь сказано в наших книгах: «Ибо из Сиона выйдет Тора». «Тора» не только в религиозном смысле слова. Мы, слава Богу, европейцы: две тысячи лет помогаем мы строить европейскую цивилизацию. А теперь мы идем в Палестину, чтобы раздвинуть моральные границы Европы до самого Евфрата…

31 Свадьба

А Маруся, как и предрекала ее мать, вышла замуж за Самойло: еврейская свадьба, настоящая, с хупой, раввином, бедукеном и другими церемониальными подробностями состоялась в Бродской синагоге – самой богатой в Одессе и знаменитой. Маруся была неотразима в роскошном свадебном платье, и Самойло Козодой в строгом черном фраке выглядел вполне достойным своей великолепной невесты. «Где есть человек, который чего-то хочет, но по-настоящему, во что бы то ни стало, – достаточно все время хотеть. И чем больше он молчит, тем это сильнее. Кончится так, как он хочет…»

Жаботинский не был на этой свадьбе. Это странно – неужто не позвали? При его дружеских отношениях с Анной Михайловной такого быть не могло. В чем же дело? А в том, что, при всей его решительности посвятить себя сионизму, видеть, как лучшая девушка всей твоей жизни стоит под хупой с другим и, не дай бог, в этот момент встретиться с ней взглядом – нет, после того, что было с ними на Ланжероне, это было невозможно! И даже опасно непредсказуемостью ее, Марусиного, характера, да и его, Жаботинского, темперамента – в конце концов, у него не бульон в крови, и ему всего 22 года…

Придумав себе журналистскую поездку в Тирасполь, Жабо просто исчез в этот день из Одессы.

32 Гоморра

А Сережа, непутёвый Марусин брат, погиб. То есть физически остался жив, но для себя и для всех своих друзей кончился, уехал куда-то в глушь и сгинул…

Знаменитый одесский адвокат, знакомый Жаботинского, рассказал ему подробности этого происшествия.

– Я защищал Ровенского, обманутого мужа и оскорбленного отца. – сказал он. – И добился для него большого снисхождения – полтора года арестантских рот.

– Но как это могло случиться? – спросил Жаботинский. – Я знал Нюру и Нюту давно, с первого своего посещения у Анны Михайловны, знал, что весь наш круг и «весь город» подтрунивал над их подчеркнутым сходством и одинаковыми платьями. Над их увлечением Сережей, под конец уже совсем явным, но никогда с их стороны я и мало-мальски вольного жеста не видел, и вдруг…

– Все дело в постепенности, – сказал адвокат. – В постепенности, и еще в одной вопросительной фразе из трех коротеньких слов. Вы мне когда-то рассказали, что слышали именно эту фразу Сергея Мильгрома – когда еще юношей отговаривали его от общения с какой-то шайкой шулеров, но дело не в Сергее Мильгроме, дело в том, что эта фраза характерна для всего его поколения. Фраза эта гласит: «А почему нельзя?» Уверяю вас, что никакая мощность агитации не сравнится, по разъедающему своему действию, с этим вопросом. Нравственное равновесие человечества искони держится именно на том, что есть двери с надписью «Нельзя». Просто «Нельзя», без объяснений. Но поставьте только раз этот вопрос: а почему «нельзя»? – и аксиомы рухнут. Не только правила условной морали, вроде «не укради» или «не лги», но даже самые безотчетные реакции человеческой натуры – стыд, физическая брезгливость, голос крови – все рассыпается прахом. Для нравственных устоев этот вопрос – то же самое, что та бутылочка серной кислоты для глаз и лица, которую получил ваш Сергей Мильгром. Он получил обратно ту же дозу, которую сам первый плеснул, куда не полагается…