Юридические основания к суждению о силе доказательств и мысли из речей Председательствующего по уголовным делам

Как бы ни было велико значение оценки личности подсудимого и тех мотивов, которые вложены им в свое действие, невозможно, однако, признать, что вся эта личность полностью по всякому уголовному делу, во всех разнообразных проявлениях своей душевной жизни, подлежит исследованию уголовного суда. Такое исследование прежде всего не достигает своей цели — разоблачить вполне личность обвиняемого и, по возможности, раскрыть причины, побудившие его к совершению преступления. Не следует также забывать, что уголовный суд не единственное средство для борьбы с преступностью. Поэтому всякое расширение уголовного исследования за пределы крайней необходимости представляется вполне нежелательным. Но в судебной практике нередко проявляется склонность рыться в тайниках души подсудимого и выводить на свет Божий такие стороны его личности, которые никакой пользы в оценке данного преступного деяния оказать не могут. Следствие о его репутации было бы следствием о всей его жизни и служило бы средством для создания целой массы предубеждений, состоящих из таких уверений, из которых ни одно не может быть правильно доказано.

Бывают, однако, случаи, когда и репутация может заслуживать внимания судьи, может служить указанием против одного предполагаемого преступника более, нежели против другого, напр., при личной обиде, когда преступник не известен.

Но нельзя при этом не заметить, что дурная репутация, дурной характер лица есть косвенное доказательство, есть улика растянутая, недоказательная, есть слабое основание для убеждения в том, что оно замешано в преступлении, так как этот признак есть общий для него и многих других людей. Тем не менее подобные указания могут иметь значение, когда ввиду всех прочих доказательств возможен выбор только между двумя лицами, из которых одно обладает известною чертою характера, склонностью к преступлению, а у другого ее не замечается. Дурной характер, дурная репутация могут быть доказательством и в тех случаях, когда подсудимый указанием на хорошее свое поведение, возбуждает вопрос и обращает его в обстоятельство дела, иначе говоря, делает его предметом обсуждения спора.

Личность подсудимого должна служить предметом исследования на уголовном суде; но пределы этого исследования и основания его вызывают различные ответы теории, ибо ни одно преступление не может быть объяснено в своем значении в качестве продукта исключительно индивидуальной психической деятельности данного субъекта, но представляется результатом совместного действия биологических и психических причин, равно как условий физической, экономической и социальной жизни. Она настолько должна подлежать этому исследованию, насколько она проявилась в известном противозаконном действии, насколько в этом действии выразилась преступная воля виновника его, и притом должна быть испытываема на фактах, которые указаны в обвинительном акте и на которые он только и мог приготовить свою защиту.

Субъективная сторона, выразившаяся в преступном действии, с точки зрения законного состава преступления, не подлежит исследованию во всех моментах своего развития. Мотивы и цели преступной деятельности только по некоторым преступным деяниям входят в качестве законных признаков в состав его, а следовательно, только в исключительных случаях определяют его юридическое значение. За пределами этих исключений мотивы и цели, руководившие преступной волей, не более как обстоятельства, могущие служить основанием к определению меры ответственности и к выяснению вопроса о том, вероятно ли предположение о том, что данное преступление совершено подсудимым. Если действие принадлежит к категории преступлений, отмеченных корыстной целью действия, каковыми представляются большинство имущественных преступлений, то все те личные свойства подсудимого, которые имеют отношение к корысти, должны подлежать исследованию на суде. Скуп ли подсудимый или расточителен, проявлял ли к жизни скромные требования или, наоборот, обладал обширными по этой части аппетитами — эти и подобные вопросы должны быть исследованы в настоящем и прошедшем подсудимого, ибо они имеют непосредственное соприкосновение с характером данного преступного деяния. И наоборот, всякая попытка суда выяснить вопросы о том, напр., каковы были религиозные воззрения подсудимого, был ли он ревнивый муж и т. п. по делу о краже обыкновенно не имеют никакого значения, также, как по делу об убийстве, совершенном из мести, исследование в настоящем и прошлом корыстном свойстве его личности представлялось бы совершенно не соответственным, если только исследования этих сторон личности не могут иметь значения улики по делу.

В Уставе военно-судебном (ст. 602) встречается специальный запрет закона прибегать к расспросу свидетелей относительно поведения подсудимого при производстве дел о нижних чинах за неисправимо дурное поведение.

В обстановке окружающей жизни всегда кроются элементы драмы, в которой суду приходится сказать последнее слово.