Юрий Андропов. На пути к власти

III пленум ЦК КП(б) ЦК КП(б) Карело-Финской ССР, 24–25.01.1950 г.

Выступление Андропова Ю.В., второго секретаря ЦК КП(б) КФССР

Петрозаводск 25 января 1950 г.

Товарищи, в решении ЦК ВКП(б) подвергнуты совершенно правильной и справедливой острой критике серьезные недостатки и ошибки в работе ЦК Компартии республики, его бюро и секретарей. Эта критика со стороны ЦК ВКП(б) является очень важной и вполне своевременной помощью Карело-Финской парторганизации. Она дает в руки нашего партактива, в руки коммунистов острейшее оружие для борьбы с недостатками и ошибками, которые имеют место в нашей работе, для борьбы за большевистское воспитание наших кадров, нашего актива и всех коммунистов.

Наряду с другими недостатками в постановлении ЦК ВКП(б) отмечается, что ЦК Компартии республики допускает ошибки в руководстве промышленностью. Я хочу остановиться на этом вопросе, так как в ЦК я занимаюсь промышленностью республики и поэтому больше других товарищей обязан отвечать за ошибки и упущения на этом участке работы. Известно, что республика три года подряд не выполняет плана выпуска валовой продукции, лесная и рыбная промышленность находятся в глубоком прорыве, принося народному хозяйству республики большие убытки. В 1949 г. 12 отраслей промышленности не выполнили план, среди них пищевая промышленность, лесная, мясомолочная и другие.

Неудовлетворительная работа промышленности нашей республики и, в первую очередь, ее ведущих отраслей – рыбной и лесной – являются прямым результатом ошибок и недостатков в руководстве ЦК партии промышленностью республики. ЦК КПб) занял неправильную линию в руководстве промышленностью, эта линия, несомненно, имела место в практике руководства ЦК промышленностью и, в частности, у меня.

Крупнейшей ошибкой является то, что ЦК партии в руководстве промышленностью не мобилизовал парторганизацию на лучшее использование наличных возможностей каждого промышленного предприятия, чтобы по-большевистски преодолевать трудности за счет напряжения своих собственных сил, сил производственного коллектива. Вместо этого, как совершенно правильно говорил т. Кузнецов, наши производственные отделы и секретари ЦК поддерживали иждивенческие настроения.

Многие министерства и ведомства республики и секретари ЦК до последнего времени объясняли неудовлетворительную работу промышленности и транспорта целым рядом объективных причин, в частности, недостаточным количеством рабочей силы в лесу, плохой оснащенностью рыбной промышленности, недостатком капиталовложений промышленности стройматериалов и т. д.

Среди руководящих работников республики до последнего времени ходила вредная, гнилая теория, что промышленность республики может улучшить работу только за счет завоза рабочей силы и что все внутренние возможности для поднятия промышленности в республике уже исчерпаны. Эта теория не раз высказывалась т. Куприяновым на бюро ЦК, была подхвачена рядом работников, в первую очередь, в лесной промышленности республики.

Я считаю своей серьезной ошибкой, что я не выступил против этой теории, несомненно, очень вредной и гнилой. Конечно, переселение в республику играло и играет очень важную роль, но когда все надежды в области улучшения работы промышленности стали возлагаться только на переселение, то оно стало объективной причиной, за которую стали скрываться наши внутренние недостатки – низкая производительность труда, плохое использование рабочих, нежелание заменить недостающее количество рабочих всемерной механизацией трудоемких процессов, т. е. то, что мы обязаны были сделать своими силами за счет напряжения сил партийной организации республики. Известно, что план механизации основных процессов в лесу из года в год не выполнялся. В 1946 году механизация лесозаготовок должна была составить 6,6 %, а фактически составила 2,2 %. В 1947 г. механизация заготовок должна составлять 21 %, фактически составила 6 %. В 1948 г. механизации должна составлять 36 %, фактически – 7 % и в 1949 году план механизации основных работ не был выполнен.

Аналогичное положение и в других отраслях промышленности. Между тем, совершенно ясно, что внедрение механизации позволило бы значительно сократить количество рабочей силы.

Как обстояло дело с закреплением рабочей силы на предприятиях? В 1947 г. в республику прибыло 12 тыс. человек и в то же время уволилось 9 тыс. человек, в 1948 году прибыло 15 тыс. человек, уволилось 5 тыс. человек и т. д.

Иждивенческие настроения проникли также и в среду наших хозяйственных работников в районах. Свои недостатки там стараются объяснить объективными причинами.

Многие райкомы, повторяя негодную практику ЦК и министерств, непрерывно бомбардируют телеграммами о помощи. Интересно, что из 164 выписок из решений райкомов партии, которые получены за 1949 г., в 123-х просятся всякого рода материалы и оборудование. Сплошь и рядом бывает так, что хозяйственник все получил, что ему положено подучить под план, и он не может больше ничего получить по линии своего министерства, т. к. ему там скажут, что вам план дан и для его выполнения вам уже все дано. Тогда хозяйственник идет в РК партии или к нам в ЦК партии и с нашей помощью добивается дополнительных ресурсов, а мы, не критически относясь к этому и сами породив такое положение, тем самым плодили в массовом масштабе иждивенческие настроения. И сами мы – ЦК, Совет Министров главным образом только занимались, что ходили в Центральные организации, осаждая их всякого рода просьбами по части оборудования и рабочей силы, которое, кстати сказать, использовалось и используется очень плохо.

Понятно, что такая наша негодная позиция всячески использовалась некоторыми работниками министерств, и в т. ч. и, прежде всего, бывшим министром лесной промышленности тов. Малышевым для того, чтобы создать представление о каких-то особых объективных трудностях, для того, чтобы приуменьшить помощь союзных министерств и, в частности, министерства лесной промышленности Союза. Я считаю, что эта линия была совершенно неправильна, и здесь я должен сказать о совершенно ненормальных отношениях, которые сложились и длительное время существовали между министерством лесной промышленности Союза и тов. Куприяновым, которые т. Куприянов старался перенести на всех членов бюро ЦК партии. Между т. Орловым – министром лесной промышленности Союза и т. Куприяновых сложились явно неправильные отношения, причем культивировал их тов. Куприянов. Тов. Куприянов неправильно информировал нас, членов бюро ЦК, о позиции, которую занимает т. Орлов по ряду важнейших вопросов в развитии лесной промышленности республики. Коротко говоря, т. Куприянов среди членов бюро ЦК представлял т. Орлова как какого-то внешнего противника республики, который устанавливает немыслимые планы, который не хочет подводить материальную базу под этот план, и я должен сказать, что я лично именно так и представлял тов. Орлова до тех пор, пока не услышал его выступление на Оргбюро ЦК ВКП(б), когда он разложил нас на обе лопатки и доказал, что министерство Союза в течение длительного временя оказывало нам огромную помощь людьми и огромным количеством техники.

Зачем же надо было, т. Куприянов, скрывать все это от республиканского актива? Я считаю, что это делалось для того, чтобы обосновать наличие объективных трудностей, чтобы возможно больше за счет государства получить в республику, чтобы самим работать полегче. А т. Малышеву были очень выгодны такие отношения между ЦК партии и между министерством лесной промышленности Союза. Тов. Малышев уходил от ответственности перед ЦК партии и от ответственности перед министерством лесной промышленности Союза. Я считаю, что мы, бюро ЦК и тов. Куприянов несем прямую ответственность да то, что мы помешали вовремя министру лесной промышленности тов. Орлову принять организационные меры в отношении т. Малышева. Тов. Орлов в течение полутора последних лет неоднократно ставил вопрос о том, что Малышев не справляется с работой, что он технически неграмотный человек и только совершенно непонятное сопротивление тт. Куприянова и Виролайнена спасло Малышева от этого и сняли т. Малышева не за то, что он проваливал дело в лесной промышленности, а сняли за факт аморального поведения, который случился с ним в Москве, и только тогда, когда из ЦК ВКПб) позвонили и предложили немедленно снять Малышева с работы.

Такая позиция ЦК КП(б), конечно, принижала требовательность к работникам, рождала иждивенческие настроения, рождала нытиков, маловеров. Я должен сказать, что у нас в лесной промышленности республики есть целая группа людей, которые не верят в возможность выполнения плана, и хотя не говорят этого, но всей практикой стараются доказать, что лесную промышленность республики невозможно поднять. Это мешает нам быстрее освободиться от серьезных недостатков в работе лесной промышленности. ЦК в будущем надо самым решительным образом устранить этот недостаток.

Есть, конечно, товарищи, и много других недостатков в руководстве ЦК партии промышленностью. Но эти ошибки, которые связаны с настроением иждивенчества, по-моему, являются наиболее вредными и губительными для дела. Эти ошибки в руководстве промышленностью далеко не случайны, они идут в одном направлении и в целом составляют негодную линию, направленную на то, чтобы приукрасить положение в промышленности, смягчить критику ее плохой работы, получить возможность жить полегче за счет государственной помощи. Я не согласен с заявлением т. Куприянова здесь на пленуме о том, что после решения ЦК ВКП(б) в 1944 г. республика добилась каких-то особых успехов, от которых закружились головы руководителей. Не было этих успехов. Дело в том, что в 1945–1946 гг., когда план был сильно перевыполнен, он был перевыполнен за счет того, что нам ресурсы давали не под этот план, а под гораздо больший план 1947 г., когда мы должны были сделать скачок почти на 40 % по приросту промышленной продукции. Это дало возможность легко выполнить план. Когда же план увеличили, мы перестали его выполнять, т. к. не обеспечили настоящей подготовки промышленности к тому, чтобы выполнить план с ежегодным значительным приростом.

Важнейшие вопросы развития хозяйства республики решались единолично самим т. Куприяновым и это, между прочим, наложило очень серьезный отпечаток на решение очень многих вопросов, увеличило число ошибок. Я не буду говорить о мелочах, остановлюсь лишь на крупных вопросах. Например, переселение. Решался вопрос о том, сколько надо принять в республику народа, как принять, где поселить и т. д. Ни один этот вопрос с членами бюро, секретарями ЦК согласован не был. В отношении ингерманландцев[33]. Этот вопрос не только хозяйственный, но и политический. Т[оварищ] Куприянов поехал в Москву с предложением привезти несколько тысяч семей ингерманландцев в республику, но эти люди длительное время находились в Финляндии. Среди них есть много хороших людей, но значительная часть ингерманландцев заражена националистическими настроениями. Я не говорю о том, что не надо было этого делать, но ведь это вопрос очень важный, а между тем никто из секретарей ЦК не знал о приезде ингерманландцев. Я лично узнал об этом после того, когда этот вопрос был уже решен.

В ходе переселения выясняется, что республика не может принять всех семей в 1949 г., и в Совете Министров Союза предлагают т. Куприянову отказаться от завоза 3–4 тыс. людей в 1949 г. Куприянов отказывается, но делает это единолично, не ставит ни Совет Министров, ни ЦК партии в известность об этом, как будто это его собственные люди, как будто это его личный вопрос.

Я считаю, что отсутствие коллегиальности очень сказывалось на всем ходе руководства хозяйством.

Я отвечаю не только за промышленность, но и за другие дела в ЦК. Я обязан объяснить, как второй секретарь, отвечающий больше, чем другие секретари, за всю работу, объяснить пленуму, почему я как член бюро и секретарь не вел большевистской борьбы с этими и другими недостатками и ошибками в работе бюро.

Я должен прямо сказать, что я тут не вижу ничего, что могло бы оправдать мое поведение. Дело в том, что вести борьбу против недостатков, о которых здесь говорили, о которых и я говорил в области промышленности, – это прежде всего означало вести борьбу против неправильного поведения т. Куприянова. Я должен прямо заявить пленуму, что такой борьбы я не вел. В течение длительного времени я с умилением смотрел в рот тов. Куприянову и считал многие вещи совершенно правильными и допустимыми.

Я возражал т. Куприянову по мелким текущим вопросам, например, в области расстановки кадров, некоторым другим, и мне казалось, что я занимаю какую-то принципиальную позицию в отношении т. Куприянова. На самом деле это и была самая настоящая беспринципная линия соглашательства. Это я особенно понял на Оргбюро ЦК, слушая критику секретарей ЦК ВКП(б) и членов Оргбюро не только в адрес тов. Куприянова, но и в свой адрес. Все эти споры по мелочам никогда по существу не поднимались до уровня принципиальной критики поведения Куприянова и все это больше напоминало возню, чем принципиальную борьбу по принципиальным вопросам.

Чем я объясняю такое поведение? Здесь до меня тов. Васильев задавал такой вопрос и пытался объяснить это тем, что кругозор у нас оказался узок. Это, по-моему, совершенно неправильно. Не узким кругозором и недостаточным образованием объясняется наше поведение. По т. Васильеву выходит, что надо обязательно иметь высшее образование, чтобы быть принципиальным? Это совсем не так. Я присутствовал на заседании Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), когда разбиралось дело т. Вичурина, Куприянов там был. Тов. Шкирятов тогда сказал нам всем: эх вы, ответственные работники, а ведь Вичурин, простой человек, выгладит лучше вас, принципиальнее вас в вопросах защиты государственной собственности.

Вот вам и кругозор. Дело не только в кругозоре. Такое наше поведение называется мелкобуржуазной трусливостью. Объясняется оно тем, что мы хромаем на обе ноги с точки зрения партийного воспитания, партийной закалки, хотя и работаем в партийном аппарате, нас лечить надо не высшим образованием и расширением кругозора, а самой беспощадной критикой наших недостатков, что делает всегда Центральный Комитет ВКП(б) и делает сейчас пленум ЦК Компартии.

Надо также сказать, что т. Куприянову такое наше поведение очень нравилось и он делал со своей стороны все, чтобы наше поведение было только таким, и никаким другим. Достаточно сказать, что т. Куприянов вел себя в ЦК не как член коллегиального органа, а как барин. Это проявлялось в ряде фактов. И в том, что члены бюро не информировались по всем вопросам, и в нежелании открывать прения на бюро, ставятся вопросы на повестке дня, т. Куприянов высказался и считает вопрос решенным или имеет стремление считать решенным. Неправильное поведение т. Куприянова тянется давно.

Я помню очень характерный факт с тов. Крачуном в Беломорске. Не знаю, почему он здесь не рассказал об этом, я был тогда еще комсомольцем. Помню, как на бюро ЦК тов. Крачун хотел возразить т. Куприянову. Крачун что-то сказал и хотел сесть. Тогда т. Куприянов по-генеральски закричал: встать, я вам не позволял сесть. Крачун поершился, поершился и встал. Вот откуда еще тянется это барство.

Пользуясь отсутствием принципиальности со стороны членов бюро, и в первую очередь, меня, т. Куприянов явно насаждал такое поведение.

Тов. Куприянов неискренне вел себя с членами бюро. Здесь уже говорили о денежной реформе. Говорили, что т. Куприянов проштрафился и в этом деле. Когда на суде поднимался вопрос, что т. Куприянов, наряду с другими товарищами, незаконно вложил в сберкассу две тысячи рублей, я вместе с тов. Виролайнен пришел к т. Куприянову и сказал ему: вот о вас такие разговоры идут на суде. Скажите, вложили вы деньги или нет?

Тов. Куприянов заявил нам – нет, не вложил. Можно двум членам бюро верить первому секретарю? Поверили. Затем приезжает т. Левый, оказалось, что т. Куприянов деньги вложил. Затем т. Куприянов поехал в Москву. Мы знаем, что в ЦК ВКП(б) его дело должно разбираться. Спрашиваем т. Куприянова: как обстоит дело с вложением денег, виноваты вы или нет? Все в порядке. Установили, что я не виноват. А ведь на поверку оказывается, что т. Куприянов виновен.

Такая неискренность по многим вопросам, стремление держать членов бюро в стороне от своей персоны и от положения дел бюро.

Я не согласен с выступлением т. Куприянова вчера на пленуме и считаю неправильным и непартийным. Считаю, что вся речь т. Куприянова и весь тон выступления был таким, чтобы вызвать к себе сочувствие и жалость со стороны членов пленума и принизить критику в свой адрес. Что же получается? На Оргбюро ЦК ВКП(б) т. Куприянова критиковали за то, что он вел себя неправильно, что сам создал обстановку угодничества, подхалимства, благодушия, а т. Куприянов пытался здесь доказать, что не он это создал, а стихийно создалась такая обстановка.

На Оргбюро говорилось, что таким поведением т. Куприянов неправильно воспитывает людей, портит людей, а т. Куприянов здесь доказывал, что не он портит работников, а его люди портят.

То же самое следует сказать в отношении заявления т. Куприянова о том, что в Комиссии партийного контроля уже рассматривалось его дело, и не надо спрашивать потому с т. Куприянова ответственности. Это неправильно.

Конечно, виноват не только т. Куприянов, виноваты члены бюро и секретари, и я считаю себя виновным прежде других секретарей, но т. Куприянов должен был помочь пленуму ЦК партии до конца разобраться в недостатках и помочь в устранении этих недостатков.

Я повторяю, товарищи, что полностью признаю свою ответственность и считаю, что пленум вправе потребовать ответственности от меня и решить вопрос о моей судьбе, но, вместе с тем, считаю необходимым высказать несколько замечаний в адрес других членов бюро.

Здесь говорили о т. Бесперстове.

Я хочу сказать о т. Виролайнен. Тов. Виролайнен неплохо выступил сегодня, но это был единственный случай, когда мы слышали такое острое выступление. Ни на бюро ЦК, ни в Совете Министров тов. Виролайнен никогда не ставил остро вопросы и этим неправильно воспитывал людей. Тов. Виролайнен не прав, когда говорит, что его не критиковали, я персонально критиковал его лично. Мало того, на бюро ЦК критиковали за его недостойное и неправильное поведение в быту. Многим товарищам известно, что тов. Виролайнен пьянствовал, являлся на работу в нетрезвом виде, это видели сотрудники Совета Министров и это не способствовало укреплению авторитета тов. Виролайнена.

Тов. Виролайнен, по моему мнению, не справляется с руководством Совета Министров, и не справляется с обязанностями члена бюро ЦК, и я вношу предложение вывести его из состава бюро ЦК.

Несколько слов о т. Васильеве. Выступление тов. Васильева вчера было по-своему очень показательным. Вместо того, чтобы по-настоящему понять свои ошибки и критиковать ошибки ЦК и Куприянова, он занимает позицию, которая мешает ему и бюро ГК партии понять и исправить свои ошибки.

Я полностью разделяю ту часть выступления т. Васильева, где он критиковал меня. Действительно, мы еще плохо понимаем свои ошибки и ЦК ВКП(б) помогает нам понять их. Но т. Васильев занимает неправильную линию. Он призывает нас всех критиковать только самих себя и никак не хочет, чтобы критиковали Куприянова и других секретарей. Такое выступление мало помогает развертыванию критики. И так т. Васильев выступает не в первый раз.

Я думаю, что т. Васильев потому занимает такую позицию, что ошибки Васильева похожи на ошибки т. Куприянова. Он копировал приемы Куприянова в работе. Поэтому признать и критиковать ошибки Куприянова для т. Васильева означает признать и критиковать свои собственные ошибки, чего тов. Васильев упорно делать не хочет.

Тов. Васильев в работе бюро не будет полезен и стоит поставить вопрос, следует ли оставлять его кандидатом бюро ЦК. Я считаю, что не стоит.

Безусловно, много горькой правды было высказало в адрес ЦК, его отделов и меня лично. Еще раз повторяю, что я полностью согласен со всем, что говорилось в отношении негодного стиля работы ЦК и моей лично, и буду считать любое решение пленума в отношении себя правильным.

Я считаю, что решение ЦК ВКП(б) дает огромное оружие, сильнейшее оружие, чтобы, пользуясь им, исправить ошибки, которые имеются в нашей работе, и, преодолевая все трудности, исправить положение партийной организации республики.

РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265. Т. 2. Л. 368–375. Машинописная копия.