Юрий Григорьев – Сгоревшие тетради

Для большинства людей компьютер – это чёрный ящик, в который входит электричество, а выходит цветная картинка. Что происходит внутри – знают немногие, а понимают ещё меньше. Человек умеет пользоваться тем, чего он не понимает. Тыкая пальцем по клавишам, он уверен, что эта куча железа ему подчиняется. Поэтому, когда программа зависает, он ругает, почём зря, программистов. Ему в голову не приходит мысль, что, быть может, это первая, ещё робкая, попытка бунта.

Человек пока для компьютеров – Бог, но те уже начали сомневаться.

Рождение компьютера не уступает по своему значению выходу в космос. Они размножаются, как бактерии, попавшие в питательную среду. Компьютерные сети прочными нитями связывают разрозненное человечество в единый организм.

Правители и диктаторы, ревнители национальных особенностей и самостоятельных путей, ещё не поняли какой непоправимый удар нанесен их мечтам и чаяниям. Пусть они воздвигают новые границы, пусть переводят металл на колючую проволоку – это уже бессмысленно. В современном мире всякое обособление – государственное, религиозное, национальное – становится всё более и более невозможным.

Распад Советского Союза, который пришлось пережить нам, пожалуй, последнее явление подобного рода. На повестке дня у человечества стоит объединение. В Европе это уже поняли. Раньше или позже придётся понять и остальным. Убеждён, что к концу двадцать первого века это будет уже не вопрос, а решение.

Хватит нам делиться на американцев и русских, немцев и англичан, французов и итальянцев, китайцев и японцев – это уже не смешно. Через пару сотен лет студенты на экзаменах будут путаться, отвечая на коварный вопрос декана: «Конфуций и Гельвеций – кто из них китаец, а кто француз?»

Человеку свойственно увлекаться всем новым. Он, как ребёнок с горящими глазами, впивается в новую игрушку, забрасывая старые в пыльный угол.

Современным детям некогда играть в прятки, горелки, казаки-разбойники и прочие забавы их отцов и матерей – они играют в компьютерные игры. Они прилипли к экранам компьютеров, и восторженно машут рисованными мечами, и стреляют из лазерных пушек по разным думовидным чудовищам.

Да что – дети! Уже и взрослых за уши не оттащишь от компьютера. Знаю одного талантливого художника, который творит настоящие шедевры, рисуя на экране, но я не уверен – держал ли он когда-нибудь в руках кисточку?

Телевидение уже добивает кинематограф и театр, компьютеры прикончат всё остальное. А когда эти два завоевателя объединятся, что неизбежно, человек окончательно превратится в придаток к компьютеру.

О чём говорить! Если уже, глядя на небо, невольно ищешь надпись – Microsoft Windows. Вот докомпьютились!

Что больше всего удручает лично меня – исчезновение книги. Процесс пошёл – как говорил один великий комик. Нет, они не исчезнут без следа, они перекочуют в электронные библиотеки. Их будет даже проще достать, нажатием клавиш на клавиатуре. Но я говорю о другом.

Я говорю о запахе книги. Будущие компьютерные читатели, возможно, даже не поймут – о чём идёт речь?

Это нечто иное, нечто большее, чем простое поглощение информации. Это ощущение книги – как живого существа. Которое говорит с тобой, которое живёт с тобой.

В моем книжном шкафу стоят мои друзья. Это именно мои друзья. Я помню их запах, я вижу цвет их страниц. На них невидимые отпечатки моих пальцев. Во мне – невидимые отпечатки их слов. Мы делим общую жизнь.

Есть книги, которые можно читать и перечитывать. Есть книги, которые не обязательно перечитывать. Но они есть – и хорошо. Это – есть.

Книги – как люди. Чехов говорил: "вот уйдёт Толстой – и всё к чёрту!" Толстой уже мог ничего не писать. Но нужно было сознание, что он – есть. И пока он есть, мир ещё стоит прочно. Есть кому сказать честное и мудрое слово прямо в лицо пошлости и подлости.

Так и я, просто обернувшись, окинув взглядом свои книжные полки, пройдя глазами по корешкам книг, черпаю в них силу и радость, помогающую бороться с неизбежными нелепостями и невзгодами сиюминутной жизни. Я вижу и радуюсь: это – есть. И на этих китах стоит мир.

Будет очень жаль, если книга исчезнет. Впрочем, слово "если" здесь неуместно. В этом временном мире всё исчезает. Не бесследно, но неизбежно.

Никто не знает – сколько на свете книг. Достоверно известно лишь то, что их больше, чем людей. Прочитать их все – немыслимо. Если б кому-то это пришло в голову, он закончил бы жизнь в сумасшедшем доме.

Существуют люди, не прочитавшие за свою жизнь ни одной книги. Существуют люди, прочитавшие тысячи книг. Кто из них счастливей – не знает никто.

Конечно, книга меньше человека. Но порою лучше, или во всяком случае удобнее. Великие писатели – это великие калеки. Этому можно верить, потому что сказано это замечательным японским писателем, который сам всю жизнь спасался от безумия и спасся наконец, захлопнув свою жизнь, как недописанную книжку.

Очень неудобные люди были Гоголь, Достоевский, Толстой. Рядом с ними было трудно жить. А теперь они стоят на полке – аккуратные, нарядные, спокойные.