Юстиниан

«…Мы поручили выдающемуся мужу Трибониану, а также светлейшим мужам Теофилу и Дорофею, проявившим себя деятельнейшими преподавателями права, чтобы они все те книги, которые составили древние и которые содержали в себе введение в законы и назывались институциями, собрали отдельно и чтобы всё из них, что было полезного, пригодного и во всех отношениях обработанного, а также из (юридических) институтов, которые в настоящее время находятся в употреблении, они постарались извлечь и разместить в четырех книгах и (тем самым) заложить первоосновы и начала всего образования. Опираясь на эти (первоосновы), юношество смогло бы справиться и с более тяжелыми и совершенными местами законов. Мы также указали им, чтобы они учитывали Наши конституции, которые Мы обнародовали ради улучшения права, и чтобы они не забывали руководствоваться тем (методом) улучшения при составлении Институций, благодаря которому станет ясным то, что ранее было зыбким, а затем и будет упрочено. Труд этот был ими завершен так, как нами и было поручено. Мы прочли его (! — С. Д.) и приняли благосклонно, и сочли, что этот (труд) не противоречит нашим мыслям, и приказали, чтобы вышеупомянутые книги имели силу конституций, о чем еще более открыто декларируется в той Нашей речи, которую Мы поставили в начале этих книг.

Итак, приведение в порядок всего римского права совершено в трех томах, то есть составлено в Институциях, в Дигестах, или Пандектах, и в Конституциях, и в три года завершено, что, как поначалу думали, и за целое десятилетие не было надежды завершить. Но вместе с всемогущим Богом и с благочестивыми душами Мы предложили это в пользование людям и воздаем глубокую благодарность великому божественному вдохновению, которое помогало Нам и войны вести счастливо, и добиться достойного мира, и не только для Нас самих, а навечно установить наилучшие законы как для современников, так и для потомков.

Таким образом, Мы постигли, что этот нерушимый закон необходимо сделать понятным для всех людей, чтобы им стало ясно, от сколь значительной путаницы и абсолютной неопределенности к какой умеренности и согласной с законами истине они пришли. И на будущее они имеют законы не только прямого действия, но и сокращенные и доступные для всех, в книгах, удобных благодаря их легкости для пользования, чтобы люди могли не посредством траты огромных богатств приобретать тома с излишним множеством законов, а чтобы за самые малые деньги облегченное собрание этих книг стало доступным как богачам, так и беднякам, дабы великая мудрость приобреталась по минимальной цене»[268].

То есть, если верить указу, император лично читал по крайней мере Институции. На это ему потребовалось какое-то время, выкроить которое было непросто: ведь император занимался много чем еще, кроме чтения учебника для юристов. Что ж, право похвалить себя он заслужил.

Кодекс второго издания Дигесты, Институции, а также вышедшие в период с 535 года до смерти Юстиниана более полутора сотен новелл (написанных в основном не по-латыни, а по-гречески[269]) составляют Corpus Juris Civilis[270], «Свод гражданского права», — не только основу всего византийского и западноевропейского средневекового права, но и ценнейший исторический источник. По окончании деятельности упомянутых комиссий Юстиниан официально запретил всю законотворческую и критическую деятельность юристов. Разрешались лишь переводы «Корпуса» на другие языки (в основном на греческий) и составление кратких извлечений оттуда. Комментировать и толковать законы отныне также воспрещалось. Но жизнь брала свое, и комментаторы появлялись. Как отмечали позднейшие исследователи, «Дигесты породили столь огромную литературу, как никакая другая книга со времени Библии»[271].

Из былого обилия юридических школ в империи остались две — в Константинополе и Верите (современный Бейрут)[272], причем одновременно с утверждением Дигест (конституция «Tanta») Юстиниан в конституции «Omnem» ввел изменения в процесс обучения юристов, добавив к четырем годам пятый и кардинально поменяв программу. Теперь она включала в себя не изучение отдельных книг «древнего» права, а в основном ориентировалась на Институции, Дигесты, новый Кодекс и была продуманной, системной. Поражает, с какой подробностью император прописывает буквально каждый год пятилетнего курса. Он уделил внимание даже таким деталям, как прозвища студентов того или иного года обучения или запрет на «постыдные» шутки и испытания, принятые в юридических школах (особенно те, которым старшекурсники подвергали учеников). Судя по всему, эту сторону жизни император знал не понаслышке.