Ювенилия Дюбуа

Никто не боится смерти, но страшится болезней. Кучка идиотов, пытающихся вытряхнуть рой. Пчеловоды без мёда. Люди без души. Свиньи, оскорблённые на ровном месте. Куда же вы все деваетесь, где ваша человечность, когда она так нужна заплутавшему? А я отвечу: вы сами заплутали. Причём с рождения. Ваша мать обрекла вас на смерть и страдания. И в поиске спасения вы избрали слепоту. Так вот, правильно делаете. Не прозревайте.

2

Два человека посеяли меня, кинув в лоно земли

Пророс я,

не требуя участи такой, но всё же

УуууУУуууу все они окружившие

зовут трагедию даром,

счастьем описывают мои слёзы и сомнения.

Чем дальше — тем лучше.

О-го-го! Тебе уже столько-то столько

зерно стремится ввысь,

а ты…

рождён в семье инженера разрушенной цивилизации

не просивший и неспособный

теперь крутись, как знаешь

умножать на ноль нельзя вот и почва без дров, как же быть?

Смотрюсь в собственное отражение,

это эксперимент над реальностью. Сколько отличий?

Достаточно, чтобы перестать ассоциировать внешность

с внутренностями.

Душа, говорят, чиста, но внутри она, а значит,

кровь и вонь, смазанная всеми прелестями биологии.

Время идёт

Фу!

Кал с кишками под новый крик,

музыкант в халате морщит нос, все довольны.

Ещё одно тело обречено, зато теперь умирать не так одиноко

Грех — не грех, похуй.

Биологическая машина для подачи воды. Выращиваем рабов

пиздой и спермой, ей богу, как в горшке цветы.

3

Лавина чувств

о да, большой такой падающий ломоть

торта на муравья одолевает меня и тебя

Мы части наедине,

лобзаем тела, да-да, как пахнет вкусно то,

что ниже пупка.

Утопая в любви — я хочу тебя

Похоть, как итог очередной попытки

донести свои мысли, эти путанные краски

кусь-кусь, любовь рождается и к вещам,

зачем тогда осуждать?

4

Час обеда. Время бежать, сопротивляясь тоске. Физическое насилие просто необходимо. Жую хрустящих муравьёв, перебитый суп пюре.

Флю-у-у-у-у-уфлюхкх, хлебаю горячий чай. Нёбо опять отклеилось.

С неба летят крупные хлопья. Ноль тепла градусов. Ноги тыгдычут по расчищенным отрезкам. Сигаретный дым валит из щелей. Белоснежная пустыня. Примитивные горбатые постройки. Окаменелые верблюды с нищими бедуинами внутри, откусывают друг дружке головы. Вопли. Ой! А вот и местные аборигены. Чего коситесь на меня? Я одет как вы, хуй что докажите. Чувство нутра — не аргумент.

Петляю по дворам. Исследователь пространства, поиск себя методом исключения. Этот вот тип одет эклектично. Бабка хуёво ходит, тебе по левой стороне, не нарушай движения. Злиться на невежество нет смысла, но я злюсь. Все делают и ведут себя неправильно, отсутствует лаконичный конструкт, либо есть ещё вариант.

Все эти черти — мои проекции, ведь мыслю это и вижу — именно я. Замечаю нестройность, посылаю мысленно нахер, а проекции только и делают, что пялятся, в надежде увидеть ответы на свои вопросы.

Я вам не хозяин, но и не друг. Просто иду по замкнутому отрезку. Через пару часов настанет время ужина.

5

Неделю назад один знакомый рассказал о своей мечте: «хочу в дурдом, там мне найдут хобби».

«Неплохо», ответил я, утаив, что это и моё желание. Будет глупо, если следующая наша встреча случится в одной палате или за раздачей пилюль.

Два интересных молодых человека увидят своими глазами эдем друг друга, тем самым разрушив законы иллюзии. В таком случае возникнет чувство неловкости. Как делить местную чернь? Кто над кем будет верховодить и помыкать? Мелкие делишки придётся проворачивать, разделяя плоды. А нам это надо?

Мы оба думаем похожим образом. Медленно дистанцируемся, увеличивая расстояние соприкосновения. Уже издали кричит он: «А чем здесь, со всеми, не психушка, не правда ли?!»

А я отвечаю, что внешний дурдом обязывает к притворству, а куда хочу я — можно быть собой.

6

Она шла по сбитому асфальту. Тонкие бёдра, крепкие грудки под платьем в облипку. Чему она улыбается?

— Эй, привет! Не узнал меня?

— Чему ты улыбаешься?

— Лету! Ты похож на гриб, да. Это так странно, хотя, если подумать, то все вокруг мятлики. Поэтому грибом быть почётно. Не правда ли?

— Лучше скажи: куда идти?

— Мне?

— Лучше мне.

— Куда шел, туда и иди.

Он бьёт её по лицу. Боже, какая она счастливая! Трогательно так ухватилась рукой за место, куда пришелся удар. Проникается теплом…

Губы её шепчут «спасибо», а он действительно взял, да направился дальше.

Так это устроено. И она лучше всех знает правила игры. Воспользовалась его добротой. Может сейчас ей и больно, но зато теперь достаточно оправданий для собственных поступков. Грехи отпущены. Равновесие внутреннего судьи. Зато он теперь весь в смоле, загваздался, забрав липучесть. Но что поделать? Жизнь требует жертв от кордицепса.

7

Поглощаю завтрак в полдень. Гречку. Яйцо туда вбил, помидоры. Чая нет. Печенья нет. Конфеты нельзя, зато горячая вода есть. «Кчфр-кчфрс», закинулся таблетками.

Теперь нужно жить. Скоро начнёт темнеть, а головой так и не подвигал. Руки застоялись. Кровь сейчас такая вся вязкая, медленная, словно кисель. Зараза. Не хочет сама адекватно циркулировать. Ну ничего, ща мы её!