Южная кровь

– Да не хочу, чтобы мое честное имя полоскали… А имя у меня честное! – Туманов пальцами взялся за ворот своей куртки, будто хотел рвануть его.

– И куда твое честное имя уезжает?

– Уезжает. А Майя остается. Гуляева пока не трогают… – Туманов задумался.

– А могут и тронуть?

– Могут и тронуть! – Туманов озлобленно сощурился, глядя на Родиона.

Он, казалось, заранее осуждал его за бездействие. Сколько людей землю, по беспределу, потеряют, а майор Фомин и пальцем не пошевелит.

– Ну, я не думаю, что они нож к горлу приставили, – слегка смягчился Туманов. – Осинцева на кредитах развели, с банком рассчитаться не дали. У Камушкина зерно на экспорт не взяли, типа, свежефумигированное. А зерно давно уже обработано!.. Короче, давят по всем фронтам.

– Заявлений пока не было.

– По-тихому давят!

– Хищный оскал капитализма.

– Все у тебя просто, майор! – хмыкнул Туманов.

– Так и служба у меня простая. Есть заявление, работаем. Нет заявления, не работаем. Стенькина вот избили… – Фомин пристально посмотрел на собеседника.

– Это не я!

– А кто?

– Понятия не имею!

– А приехал чего?

– Говорю же, Майя здесь остается! С мужем! Не хочу, чтобы у них проблемы из-за этого козла были!.. Славка, сукин кот! – крикнул Туманов.

– Не выйдет Славка, боится тебя.

– Ну сам тогда скажи.

– Скажу.

– Тогда все. Прощаться не будем.

– Почему? – тихо, но жестко спросил Фомин.

– Почему? – опешил Туманов.

– Поезжай! – Родион кивком указал ему на машину.

– Странные дела, да, майор? Ты мою дочь два раза от смерти спас… Насовсем уезжать буду, попрощаюсь! – одной половиной лица улыбнулся Туманов.

– Когда уезжаешь? – спросил Родион, не сводя с него глаз.

– А сначала расчет произведем, деньги получим.

– Надеюсь, не наличкой?

– Да нет, на счет переведем, зачем я буду рисковать? Люди ненадежные… Но быстрые, – усмехнулся Туманов.

– Быстрые?

– Не зря же компания так называется, «Быстрый Дон». Раньше они чисто зерно скупали, терминал у них свой на Азове, сухогрузы. Теперь вот здесь терминал строят. И земли скупают. Сами зерно выращивать хотят…

– Кто конкретно тебя напрягает? Кто-то же подходил к тебе, землю продать предлагал.

– А нравишься ты мне, майор! Вглубь копаешь… Нормально все будет, не переживай.

– И все-таки?

– Ну есть один… Только я ничего тебе не скажу. Мне проблемы не нужны… Все! – Туманов поднял руку вверх в знак прощания и поспешил к своей машине.

И только он уехал, как появился Стенькин. Под глазом синяк, губа опухшая, на щеке след от соприкосновения с чем-то твердым с шероховатой поверхностью, признак «асфальтовой болезни».

– Узнал меня? – спросил Родион.

– Как это не узнать? Вы тогда с Валерией Александровной были… Она ваша жена? – осторожно поинтересовался Стенькин.

– А ты, я смотрю, чужими женами интересуешься?

– Я?! Нет!..

– К Майе вчера ходил.

– Ну, память искал.

– Нашел?

– Туманова узнал.

– А он тебя?

– И он меня узнал. Мимо проехал. Мрачный такой, как будто умер у него кто-то, Майя с ним ушла.

– Он тебя бил?

– Да нет!

– А кто бил?

– Не помню. – Стенькин подозрительно отвел взгляд в сторону.

– Ты дураком-то не прикидывайся. Сестру лечить будешь, что память потерял.

– Нет, не потерял. Но голова с утра трещала…

– Тебя же убить с твоей головой могли. Может, в больницу надо. Вдруг снова ушиб.

– Да нет, как я в таком виде? – замялся Слава.

– Перед Валерией Александровной? – хмыкнул Родион.

Не соперник ему Славка. Лера так и сказала, да это понятно было и без ее слов.

– Ну-у…

– Кто тебя избил?

– Не избил, так, врезали пару раз. Сам виноват…

– Ты виноват?

– Так ляпнул невпопад…

– Что ляпнул?

– Да нормально все, нормальные ребята.

– Кто нормальные ребята?

– Ну… я не могу говорить, – снова замялся Слава.

– Не можешь?

– Могу не говорить. Имею же право не говорить?

– Любой гражданин может не говорить, – кивнул Родион.

– Ну вот.

– Любой гражданин, кроме тебя.

– Почему это?

– А потому что карма у тебя чэпэшная. Кстати, Туманов подъезжал, что-то тебе начистить хотел.

– За что?

– А чтобы к Майе больше не ходил. Уезжает он, Майю на мужа оставляет. Будешь вокруг них круги нарезать, он вернется. И убьет. Чтобы два раза не ходить.

– Уезжает? Ну, плакать не будем.

– Значит, не скажешь, кто это тебя так разукрасил? – Родион очертил пальцами круг перед лицом парня.

– Нарвался на одного, – пожал плечами Стенькин.

– Где нарвался?

– У пристани, где яхта Варшавина стояла, я туда ходил память искать.

– Нашел?

– Нашел, – скривился Стенькин. – На одно место приключения… Козел там какой-то, я ему слово, а он мне в морду. В смысле, по лицу.

– Ну да, морды у козлов, – усмехнулся Фомин. – Или это человек был?

– Человек. Работал он на пристани. На ней собираются фундамент заливать, опалубку укрепляли. Еще не укрепили, а я задел…

– Производственная травма? – Родион провел пальцем у себя под глазом.

– Типа того.

– А что в этом нормального?

– Что нормального? – не понял Стенькин.

– Ты сказал, что нормально все, нормальные ребята.

– Ну да, нормальные ребята… Я еще ответить не успел, а они подскочили, разняли. Мы потом даже подружились. – Стенькин щелкнул себя по горлу.

– Если строители, почему говорить не хотел?