Южная кровь

– На Алевтине подженился?

– Не ваше дело! – густо дыхнул перегаром Гуляев. Он держал дверь со своей стороны, собираясь ее закрыть. Не хотел он разговаривать с Родионом.

– Где был ночью?

– Где был… Там меня уже нет… Вечером буду. Если можно? – язвительно сказал Семен.

– Можно на вопрос отвечать. А не увиливать. Где ты был сегодня ночью? – стал наседать Фомин.

Выпивал Гуляев сегодня ночью. Переклинить могло парня. Может, понесло к Майе, заметил тестя, пошел за ним, дождался, когда тот выкопает свои деньги, набросился на него с ножом. По пьяной лавочке и не такие истории случаются.

– С Алевтиной я был, а что?

– Да нет, ничего.

– Вы меня подозреваете?

– В чем?

– Ну что я Туманова зарезал?

– А ты мог?

– Я что, на идиота похож?

– Если честно, то да.

– Ну, это из-за Майи!.. А достала она меня! Все достало!..

– Регистратором ты не обзавелся? – спросил Родион, глянув под зеркало заднего вида.

– А что регистратор… Вы что, всерьез меня подозреваете?

Из дома вышла молодая женщина в дешевом на синтепоне пальто, наброшенном поверх байкового халата. Открыла калитку, подошла к машине, остановилась. И выдохнула, давая понять, что запыхалась, пока шла. А перегаром от нее совсем чуть-чуть пахло.

– Ну здравствуй, Алевтина Витальевна! – с иронией глянул на женщину Родион.

– А чего так официально?

Красивая она баба, рыжеватая. Большие глаза, пухлые губы, цены б ей не было, приведи она себя в порядок. Но не ухаживает за собой, лохматая, нечесаная, кожа на щеках шелушится, ногти не накрашены. Зато вокруг глаз глубокий темный контур, и ресницы накрашены, и тени наложены.

– Да дружков твоих вдруг вспомнил, – усмехнулся Родион.

Дружки ее сожителя, Ширков и Бодулин, собирались проучить Семена, а в лапы к ним попал сам Родион. Он-то справился с ситуацией, заломал охальников, но смертью они ему угрожали. Серьезное дело было, если не считать, что ружье у них не стреляло: патроны в стволах раскисли.

– Ну дебилы, что с них взять!

– А вдруг снова полезут? – Родион кивком указал на Семена и подумал о том, что Ширков и Бодулин могли вчера наведаться к Алевтине. Провести с Гуляевым воспитательную работу, а затем отправиться с ним грабить тестя. Может, Семен знал о деньгах или догадывался, и даже намерение имел, но сообщниками не располагал. А тут вдруг вариант. Или его самого заставили.

– Эти не полезут, – качнула головой Алевтина.

– А какие полезут?

– Какие полезут? – будто спохватившись, спросила она.

– Кто там у тебя еще в запасе?

– А вот напраслину возводить не надо! – расправила плечи Алевтина. – Нет у меня никого!..

– Нет никого! – неуверенно, а оттого и жалко подтвердил Гуляев.

– Ты есть, – усмехнулся Родион.

– Мне можно.

– Если осторожно.

– Он осторожный, – спрятав усмешку, сказала Алевтина. – Особенно там, где не надо… Или надо?

– Где Семен был вчера в районе трех часов ночи? – спросил у нее Родион.

– Там не надо, – качнула головой Алевтина.

– Что не надо?

– Когда я сплю, ничего не надо.

– А ты в три часа ночи спала?

– Без задних ног… Нет, ноги-то, конечно, оставались, и спереди, и…

– И когда спать легла? – перебивая, спросил Фомин.

– Да в полночь уже спала… Сказала разбудить, когда черт появится, – глянув на Семена, сказала Алевтина.

– Кто черт? Ширков, Бодулин?

– Какой еще Ширков… А-а, Широк!.. Да не было никакого Ширка! Ни Ширка, ни Бодули!.. Просто черт! В смысле нечистая сила, которая в полночь появляется.

– Семен разбудил?

– Не знаю, может, и будил… Будил?

– Не будил! – Гуляев озадаченно смотрел на Алевтину.

– Значит, не было черта… И Бодуля не приходил. Не мог прийти. Все, я теперь только с Семой! – Алевтина раскинула руки, как будто собиралась обнять Гуляева и повиснуть у него на шее.

Но Семен по-прежнему сидел в машине, обнять Алевтина могла только Родиона. Именно это она и хотела сказать, глядя на него.

– Точно никакого не было? – спросил Фомин. На всякий случай он отошел на шаг от машины и от Алевтины.

– Точно!

– А где был Семен?

– Дома у меня, наверное.

– Почему наверное?

– А где ж ему быть?

– Аль, ты чего? – Гуляев потрясенно смотрел на Алевтину. – С тобой я был! В одной постели спали!

– Ну так я и говорю, где ж ты еще мог быть? – кивнула она.

– Ты в четвертом часу поднималась, во двор выходила. Я рядом был.

– В четвертом часу? – задумчиво сказала женщина.

– В три часа двадцать… или двадцать пять… – Гуляев поднял руку, на которой у него красовались часы.

– Не помнишь? – Фомин внимательно смотрел на Алевтину.

– Может быть, и помню, – глянув на Семена, кивнула она. – Если он говорит, значит, было.

– Так было или нет?

– Было, было. – Алевтина зевнула, закрывая рот ладошкой.

– Может, машина за окном заводилась? – спросил Фомин, кивком указав на дом.

В окно спальни была видна машина, стоявшая за забором.

– Да нет вроде… Она у него бензиновая, работает тихо.

– А заводится громко! – Семен едва не топнул ногой от возмущения.

– Что-то я не то говорю! – опомнилась Алевтина. – Застращал ты меня, начальник!.. Как сказал про Бодулю, так у меня ноги… мысли отнялись… Семен, ты меня прости, просто хорошей быть захотелось! – дурашливо захныкала женщина. – И перед тобой, и перед законом.