Южнорусское Овчарово

Горечь во рту от выкуренных за ночь сигарет – две пачки как не бывало, ого, даже не заметил. Белый встал, отпихнул кресло, и оно уехало обратно к столу. Размять онемевшую спину, пару раз энергично взмахнуть руками; но, конечно, все равно не получилось бы взлететь. Так что Белый просто глубоко вдохнул и – прямо с подоконника, в окно, в сегодня, в сиреневую вату, в росу, в бессвязный вороний диалог – вышагнул из вчера. Когда он нетяжело приземлился в привычной точке между двух кустов жимолости, сбоку что-то сорвалось с места и ускакало в сторону вишневой поляны. Белый мог поклясться, что боковым зрением успел заметить антилопу.

Он даже острые рога ее разглядел. Но откуда взяться антилопе в Южнорусском Овчарове? Неоткуда ей тут взяться, чушь, глупость, ночная усталость – Белый наклонился, затем опустился на колени и тронул пальцами маленькие следы копыт на земле: пара, еще пара, и в расстояние между каждой парой можно поместить треть страницы текста вслух – испуганная антилопа убегала, почти не касаясь земли, но то место, откуда она сорвалась, было сплошь истоптано, исколото копытцами, а на слабом ветру колыхались ниточки порванной паутины.

– Паутина – о.

– Ник? Ты меня слышишь? – Баба Люда наклоняется к больному.

– Я занят, парни, я ужасно занят.

– Ох ты ж боже мой.

Я занят укреплением внешней сути. Только не надо больше света, ок? Я гораздо лучше вижу в темноте.

– Что он такое говорит?

Откуда-то пахнет жареным мясом. Скверный запах.

– Выключите свет, я же просил вас, воняет же.

– Доктор был?

– Ни телефона при нем, ни документов каких, видать, из Владивостока к кому приехал, и одет-то, главное, по свадебному, а какая свадьба во вторник, скажи на милость, никто ж во вторник не женится.

Ник изо всех сил старается прислушаться к разговору, чтобы понять его целиком, весь, вместе с тайными смыслами.

– Да был доктор-то?

– Да был. ОРЗ.

Он сказал он сказал он сказки говорит идя налево направо песнь заводит – этот ужасный с антилопой в руках. Дабыл Оэрзэ.

Антилопа вырвалась и убежала в окно, оставив синие следы на стене, и между ниточек тоже, хорошо не попала, а то пришлось бы все сначала, а во рту совсем сухо, ниточки получаются тонкими, непрочными, ничего, это Оэрзэ, теперь бисептол три раза в день или дважды бициллин вот тоже хорошо: наполненный гелием цибиллин рвется в небо – хорошо, догадался привязать его ниточками к большому пальцу на правой руке. Нужны еще ниточки срочно, дайте мне мокрое, мне нельзя останавливаться, видите? – дайте мокрое. Ловцы антилоп очень неповоротливы.

Неповоротливо, с промокшими до колен ногами, с грязными ладонями влез Белый обратно в окно, так и не увидев антилопу во второй раз: хотя весь сад обошел, откуда совершенно невозможно ей было исчезнуть, – в прошлом году, получив довольно приличный гонорар, он неожиданно для себя потратил его на забор; забор получился три метра ростом, хотя Белый рассчитывал его двухметровым. Строительная инженерия не была его сильной стороной, и, выступив автором забора, он не учел высоту ростверка, который пришлось подгонять под самую высокую точку периметра. Антилопа бы не смогла перепрыгнуть через препятствие, сожравшее год назад его писательскую получку, – Белый думал, что на оставшиеся от забора деньги съездит в Иерусалим, но никаких денег не осталось, все деньги умерли, и забор был им надгробным памятником.

Прежде чем вернуться в окно, Белый несколько раз обошел сад – и по периметру, и по диагонали, и вокруг укрытой на зиму клумбы с луковичными цветами. Эта клумба, доставшаяся Белому от прежних хозяев, являла собой надругательство над идеей ландшафтного дизайна, но Белый ее не трогал, хотя и сам не понимал почему. Она тянулась поперек сада, деля его на две части – культурную фруктовую и дикую хвойную. В дикой всегда тень, всегда полумрак, всегда приятный страх не суметь найти дорогу домой, но, хоть и не три сосны, а полтора десятка кедров, все равно, конечно, не заблудишься насмерть. Совершенно безопасно играть в ничейного сироту или, например, искать антилопу, привидевшуюся после бессонной ночи за компьютером. Впрочем, как это привидевшуюся: нормально увиденную. Вот и ладони не дадут соврать, они-то уж помнят прикосновение к влажным и точным следам антилопьих копыт. Да и сами следы никуда не делись – вот они. Вот здесь бежала антилопа, неслась над землей, треть страницы текста вслух между касаниями копыт о твердь. А вот тут, вот тут – она стояла, причем долго, целую ночь, может быть: земля вся в следах.

Уже почти решив идти спать, Белый вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего вечера. Он завернул на кухню, включил газ и бросил на сковородку кусок колбасы, а потом задумчиво шевелил ее ножом – пока она совсем не обуглилась; тогда Белый выключил газ, швырнул колбасу в ведро, открыл окно проветривать и покинул кухню, засыпая на ходу.

Так это же антилопа и жарится. Все-таки они ее поймали, даже синие следы на стене – ну вот тут же были – соскребли и туда же, на сковородку. От сковородки жарко через восемь танцующих стен.