Южный горизонт (повести и рассказы)

Оу, как жить дальше? Вот, например, недавно на стане состоялось открытое собрание по итогам десятидневки. Бекбаул попросил слово, но председатель отмахнулся: "Товарищи, прения прекращаются. Если будут предложения — подавайте в письменном виде мне". Вот те раз! Бекбаул вспыхнул. "Как так? Нам средь бела дня рты затыкать?! Прошу пять минут. Скажу о безобразиях на приемном пункте". "Нечего зря болтать! — отрезал председатель — Райисполком в курсе. Все дело в том. что не хватает вагонов для погрузки дынь. Понятно?" "Понятно-то понятно, — не унимался Бекбаул. — Но имею я право сказать свое мнение перед коллективом?" "Э, дорогой, оставь! — Председатель поморщился. — Не время языком чесать да байки слушать!" Бекбаулу при-шлось сесть, так и не выступив. Но это еще что?! На том же собрании за хорошую работу многим колхозникам выдали чей, сахар, материал, а Бекбаула опять обошли. Еле дождавшись конца собрания, Бекбаул подошел к баскарме. "Оу, уважаемый! Что же это получается? Где моя доля?" Сейтназар ответил походя: "Не обижайся. На этот раз мы премировали тех, кто работает на ответственном участке. А в следующий раз — учтем". Выходит, возить на станцию арбузы и дыни — не ответственная работа. Что ж, пожалуй, верно. Какая тут ответственность? Любому старикашке по плечу. Вон, к примеру, Карл Карлович возит молоко из Кзылкума аж в раймаслопром. Значит, для здорового, плечи в сажень, джигита такая работа — просто насмешка. Позор! И придумал это опять-таки Сейтназар.

На другом собрании председатель завел такую речь: "В нашем колхозе появились отдельные товарищи, которые отказываются выполнять поручения и увиливают от работы. По-видимому, они надеются на заступничество родственничков, из тех, кто с папками под мышкой ходят. Однако должен напомнить: порядок и дисциплина существуют для всех. Есть у тебя благодетель-заступник или нет — ты обязан работать наравне со всеми!" Намек был прозрачен: благодетель-заступник с папкой под мышкой, конечно же, — Таутан, а нарушитель порядка — Бекбаул.

Не знал Сейтназар, что эта речь ему дорого обойдется. Он сам подкинул полено в разгоревшийся костер ненависти. Таутан решил действовать.

— Бекбаул, так жить дальше нельзя. Чем больше ты в кусты, тем сильнее он тебя по башке…

— А что делать? — беспомощно спросил Бекбаул.

Мангазин подсел поближе, воровато оглянулся по сторонам, посопел, понизил голос.

— Есть один-единственный выход… — Таутан достал из нагрудного кармана кителя бумагу, сложенную вчетверо, и протянул Бекбаулу. — Вот тут записаны все неблаговидные делишки баскармы за последние четыре года. Мне ведь все известно. Недаром столько времени торчу в конторе. Здесь, как в священном писании. Прочти, поставь свою подпись и верни мне. Остальное — моя забота. Пошлю бумажку куда надо. И тогда полюбуемся на нашего самодура. Плюнь мне в рожу, если он не полетит вверх тормашками!

Бекбаул расправил лист бумаги, но читать не стал.

— Оу, что это получается? Может, проступков-то у Сейтназара и нет? Нам же люди в глаза плюнут!

— Сказано: не сомневайся. Знаю, что делаю! Прочти, если не веришь. И распишись!

— Ты раскрыл преступление, ты и подпиши!

— Тьфу, бестолочь! — Таутан от досады хлопнул себя по коленям. — Да пойми ты: как я подпишу, сидя с ним в конторе рядом?! А, ойбай?! Кто мне поверит? Скажут там, наверху: не поладили, мол, начальники. Не поделили что-то. И прикроют дело. Не дадут бумаге ход. А то еще вызовут и отчехвостят. Ты что, дескать, до сих пор молчал, главный бухгалтер? Председателя-жулика покрывал? Значит, сам ты кто? Понимаешь? А с тебя никакого спросу. Ты рядовой колхозник. К тому же знаменит на всю область. Отмахнуться от тебя нельзя. Не имеют права! Вот и…

— Но… наверняка проверка будет, комиссия прискачет?

— Разумеется. Но тебе-то что? Не тебя же проверять будут, а Сейтназара-паскуду…

Бекбаул, шевеля губами, принялся читать. Ровные, как нанизанный жемчуг, аккуратные буковки запрыгали, замельтешили перед глазами. Он ничего не мог понять. Дойные коровы, нечестно распределенные между колхозниками… Разбазаривание колхозного имущества… Злоупотребление властью… Вначале он решил было прочитать бумагу потом, на досуге, но тут же раздумал. Все равно лучше этого проныры-бухгалтера не разберется он в тонкостях подспудной жизни состоятельного колхоза, да и разве поймешь, где, когда и как кто что ворует. А, была — не была. Кто хочет — поймет. Кому надо — разберется. Сейтназар ему не брат, не сват. Пусть отбрешется как хочет. Или как сумеет.

Он выхватил из рук Таутана карандаш, помусолил его отточенный кончик и, разгладив бумагу на колене, размашисто расписался в нижнем углу.

XI