Южный Крест

Год 1767-й. Капитан Уоллис. Он не раздумывает: в Лондоне, в Уайтхолле правит Георг, английский король, курфюрст ганноверский, ярый поборник колониальных захватов. Капитан Уоллис его подданный. Стало быть, остров должен носить имя короля.

Год 1768-й. Капитан Луи-Антуан де-Бугенвиль. У него тоже есть свой король — Людовик XV, расточительный, беспечный и женолюбивый. Может быть, французский капитан вспомнил своего монарха, может быть сам был ценителем «прекрасного пола»; он полагает, что имя Новая Цитера («по причине множества пригожих женщин», как объяснял один из русских мореходов) более всего подходит острову. Впрочем, у каждого свой вкус. Чарльз Дарвин, например, не согласился с Бугенвилем. Побывав на острове много позже, он записал в дневнике: «Меня очень разочаровала наружность женщин: по чертам лица они во всех отношениях уступают мужчинам».

Итак, остров Георга III, он же остров Новая Цитера. Но…

Год 1769-й. Капитан Джемс Кук. Он спрашивает у туземцев, как они называют свою землю. И слышит: Отаити. Капитан Джемс Кук так и отмечает на карте. Название привилось. По сей день, заглянув в атлас, вы отыщите остров Таити…

У всех путешественников Таити оставлял одно впечатление — восхитительное. А поскольку в умах путешественников господствовали одинаковые, в сущности воззрения, то и эпитеты в их рассказах о Таити были тоже сходными — «царица Океании», «земной рай»… И Чарльз Дарвин, плавая на знаменитом корабле «Бигль», итожил их впечатления и рассказы. «На рассвете, — писал он, — показался Таити, остров, который навсегда, должно быть, останется классическим для всех, кто путешествует по южным морям».

Этот «классический» остров посещали и русские. В бухте Матаваи, у мыса Венеры бросали якоря славные открыватели Антарктиды Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев. Потом, летом 1823 года, опять-таки Михаил Лазарев, поспешая в Русскую Америку, был на Таити с фрегатом «Крейсер». Спустя несколько дней, догоняя брата, туда же явился Андрей Лазарев, командир кругосветного шлюпа «Ладога».

Года не прошло после ухода Лазаревых из Матавайской бухты, а уже другой русский ходок торопился к ее благодатным берегам: шлюп капитан-лейтенанта Коцебу «Предприятие».

…В марте 1824 года тяжелый якорь, унеся в глубину пятнадцать саженей троса, взбаламутил черный ил на дне залива Матаваи. Шлюп «Предприятие» с убранными к реям парусами, стоял у берегов Таити, и сто с лишним человек из России во все глаза глядели на чудесный остров, покрытый апельсиновыми, лимонными, банановыми лесами, глядели на домики туземцев, на бухту с шустрыми лодками.

Лодки стремглав, наперегонки устремляются к шлюпу. Лодки везут фрукты, рыбу, мясо. Островитяне машут зелеными ветками — знак мира и дружбы, дошедший к нам из тьмы времен. Окружив корабль, они кричат;

— Юрана! Юрана! Юрана!

«Юрана» — это «здравствуйте», это «добро пожаловать». И с высокого шлюпа в ответ им тоже несется «юрана» и машут платками, шапками.

Отто Евстафьевич не рассчитывал долго быть на Таити. Недели две, не больше. Не тратя времени попусту, экипаж принялся за дела, обычные на якорной стоянке. Корабельные работы, береговые поверки астрономических инструментов, меновая торговля, исследования ученых.

Капитан участвует во всем. Он вездесущ. Он то на шлюпе, то на берегу. Он помогает Эмилю Ленцу наладить наблюдения и опыты, посылает минералога Гофмана осмотреть озеро Вахирия, считающееся и островитянами и европейцами бездонным. Он велит штурманам произвести опись залива Матаваи, а потом и первую съемку отличной гавани Папеэте, неподалеку от Матаваи, где ныне находится столица Таити. Разнообразные хлопоты… И эти вечные тревоги, неотвязные даже в ночном забытьи: не упустить то-то, сделать то-то…

Однако, распределив обязанности среди подчиненных, Отто Евстафьевич и сам зорким оком наблюдает за жизнью Таити. Коцебу беседует с Вильсоном, английским миссионером, живущим на острове уже более двух десятилетий, говорит с рослыми и кроткими туземцами, присутствует на унылых проповедях в церкви, видит, как, смиренно согнув широкие спины, островитяне шепчут молитвы богу белых людей. И Коцебу мрачнеет, хмурится…

Вот он сидит в своей каюте на кожаном диване с книгой в руках. В отворенную дверь струятся запахи земли, прекрасной, богатой земли.

Коцебу листает книгу Форстера, спутника Кука. Форстер подробно описал Таити.

«Плодородием и разнообразием растительности, — думает Отто Евстафьевич, — остров несомненно подходит к нашему представлению о рае. Но жители? Форстер с Куком приходили всего лишь полвека назад, и Форстер считает число жителей в восемьдесят тысяч. Пусть даже вполовину меньше. А мистер Вильсон говорит, что теперь… восемь тысяч! Пусть даже вдвое больше. И все же: отчего такая ужасная разность?»

Коцебу вспоминает Калифорнию. Он заходил в Сан-Франциско на «Рюрике». Индейцы, порабощенные испанскими монахами, мерли там, как мухи. На Таити нет монахов-католиков. На Таити есть миссионеры. Но, видать, хрен редьки не слаще.